Огромная, необозримая проблема! Наверное, она будет существовать, пока есть человечество.
Нелегко поймать за хвост эту жар-птицу — свое призвание! Нелегко, несмотря на кучу различных рецептов и советов педагогов и психологов. Счастлив тот, у кого оно проявляется ясно и настойчиво с детства. А другие? У других — у тысяч и тысяч яркое, недюжинное призвание обнаруживается по милости Господина Случая. И кто скажет: сколько при этом бывает вложено обыкновенной настойчивости, упрямого труда? Не приходит ли к нам талант творца как закономерное порождение целенаправленного и неравнодушного труда, как диалектический скачок, знаменующий превращение количества в новое качество?
Впрочем, жизнь, как и истина, всегда конкретна. Бесконечно сложна и бесконечно разнообразна. При желании в ней всегда можно найти явления, факты, подтверждающие самые различные теоретические рассуждения.
…Бардину было двадцать семь лет, когда он впервые увидел металлургический завод. Восемь лет спустя он стал главным инженером одного из крупнейших металлургических заводов Юга в царской России. Это было его призванием!
«Была ли у меня мечта стать металлургом? — писал Иван Павлович в своей книге «Жизнь инженера».
Мне было двадцать семь лет, когда я впервые увидел металлургический завод. Он поразил меня. Металлургия захватила все мое существо.
Но путь, которым я шел к металлургии, был чрезвычайно извилист и запутан…»
Автор не преувеличивал. До того как стать металлургом, он имел возможность остановить свой выбор по меньшей мере на пяти самых разноликих профессиях. Впрочем, расскажем об этом в хронологическом порядке.
Вряд ли можно осуждать различные пожелания, порой весьма настойчивые, родственников Вани Бардина — каждый из них, в меру своего мировоззрения, хотел по-своему видеть будущее мальчика.
«Двоюродный дед мой, торговец готовым платьем, Василий Михайлович, бабенька, да и все другие родные, — пишет в своих мемуарах И. П. Бардин, — хотели видеть меня приказчиком, а затем, конечно, владельцем какого-нибудь торгового предприятия. Их желание объяснялось просто: студенты в бога не верят, в церковь не ходят, нечего и готовиться к тому, чтобы попасть в их число. В крайнем случае они согласились отдать меня в городское училище, где учатся только четыре года, плата за обучение меньше и откуда в студенты не принимают. На это они готовы были дать денег сколько потребуется».
Иного мнения держалась тетка Александра Михайловна. Она уже не учительствовала на селе, а, перебравшись в „Казань, училась на фельдшерских курсах. «Племянник должен учиться в гимназии, — решила она. — А затем и в университете».
Но легко это сказать… А сделать?
Первую (и единственную) попытку сделали его родители. После первых трех классов начального училища мать Вани повела его в гимназию. О том, что из этого получилось, много лет спустя академик Бардин рассказал в своем обращении к советским ребятам — учащимся ремесленных училищ:
«Когда я был еще мальчиком, меня не приняли в гимназию. «Что делать сыну сельского портного в гимназии? — сказали моим родителям. Все равно вы не сможете платить за обучение».
Эти слова я помню всю жизнь, много раз я вспоминал их позднее, много пришлось мне пережить подобных Оскорблений, потому что половина моей жизни прошла до Октябрьской революции. Такие странные разговоры непонятны вам, молодым».
В этом же обращении-беседе Иван Павлович делится с будущими тружениками, молодыми представителями Его Величества рабочего класса, своими мыслями о труде, о призвании:
«Что я видел в жизни светлого, что было у меня самое интересное, увлекательное, волнующее, разнообразное и богатое?
Труд.
У нас, металлургов, благодарная профессия. Нам дано счастье видеть продукт своего труда, делать осязаемые вещи, превращать бесформенные комья руды в огненно-слепящий металл, в чугун, прокат, литье, в рельсы, швеллеры, двутавры — вещи нужные, весомые и зримые. Вот эта зримость всегда привлекала меня в металлургии.
Помню, в молодости я был чернорабочим в Америке. По десять-двенадцать часов трудились мы в изнуряющем жару. Работали с напряжением, до потери сил, по вечерам лежали пластом, неспособные даже думать. И все-таки я испытывал какое-то удовлетворение. Вот толкнул раскаленную болванку на валки… и получилась вещь — огненный, постепенно меркнущий рельс или светящийся бич — будущая проволока. Это я сделал рельс, я сделал проволоку из бесформенного куска металла!
Многие инженеры, мои сослуживцы, не поняли и не приняли революцию. Одного из них я встретил позже в заграничной командировке — в Люксембурге. Он разговаривал со мной с опаской, и я не сразу понял — почему. Оказывается, он боялся, что я захочу поселиться в Люксембурге. А в той стране не было места для двух крупных инженеров. Мы бы отнимали друг у друга заработок, сбивали цену!
Нет, не в Люксембурге делались настоящие дела.
Потом страна наша набрала силы, приступила к индустриализации. Партия оказала мне большое доверие — я был назначен главным инженером Кузнецкстроя. Впервые в Сибири, еще недавно — стране ссыльных, стране, которой пугали людей беспокойных, строился металлургический комбинат, один из крупнейших в мире.
Мы заслужили высшую награду: увидели дело своих рук — построенный нами небывалый завод. Могучие доменные печи, шеренги кауперов, коксовый цех, мартеновский цех, химический завод. Это мы, строители, своими руками клали стены, рыли фундаменты, утрамбовывали бетон, сваривали, поднимали, устанавливали металлические конструкции. И вот включен сигнальный рубильник. ЦЭС ответила: «Есть пар». Воздуходувка ответила: «Даем воздух». Кауперы сообщили: «Даем дутье 500 градусов». А на следующий день из летки доменной печи пошел сияющий оранжевый ручей — первый сибирский чугун, нашими руками добытый, отобранный у хмурой тайги.
Увидеть результаты работы, дело рук своих — величайшая радость для человека!
Техника сейчас сложна. Молодой рабочий должен получать квалификацию, позволяющую ему трудиться на передовых предприятиях, а для этого требуются обширные специальные знания, основательная подготовка. Нельзя допускать юношу или девушку к сложному агрегату, пока они не изучили достаточно подробно его устройство, режим работы, способы управления им. Обучение вприглядку здесь недопустимо. Поэтому мне думается, что нам нужно создавать больше профессиональных училищ, которые давали бы молодежи после 78 классов основательные теоретические знания и практические навыки.
И обучать молодежь должны хорошие специалисты — инженеры и мастера.
