Разумеется, поездка Ромена Гари в Израиль в 1970 году не прошла мимо внимания журналистов этой страны, в том числе и газеты «Маарив», но ни в одной статье не отражен этот эпизод.
Его друг Рене Ажид в интервью режиссеру Варьети Можински говорил, что Роман Касев не был ни поляком, ни русским, ни монголом, ни татарином, ни католиком, ни православным. Конечно, он родился в России, но русским не был точно, так же как не был и поляком. Он был евреем, и всё его детство прошло в двух шагах от синагоги, куда ходил молиться его отец. Кстати, «татарином» Гари стал благодаря Лесли Бланш в тот момент, когда она начала собирать информацию об имаме Шамиле для своей книги «Сабли рая», посвященной противостоянию России с кавказскими мусульманами.
24 сентября 1963 года посольство Франции в Москве выдало Ромену Гари свидетельство о рождении, неточно переведенное с иврита. Основные данные были воспроизведены верно, но изменили имя матери Гари и ее отца. Действительное имя отца Мины, Иосифа Овчинского (Иоссель на идиш, Иосиф на иврите, в польской транскрипции — Ёсель{12}), составитель документа принял за ее фамилию, потому что не знал, что иудеи дают детям не фамилию, а имя отца; фамилии пришли вместе с российской властью. Таким образом, мать Ромена Гари по бумагам должна была именоваться Миной Овчинской. Но в документе 1963 года изменено даже ее имя: она уже не Мина, а Стева. Возможно, к этому приложил руку сам Гари, стремясь во время войны защитить мать.
В этом акте гражданского состояния, составленном в Москве в 1963 году, в графе «имя отца» фигурирует только вариант на идиш: Лейб, впоследствии ставший Лейбой в соответствии с польской транскрипцией. А в «Обещании на рассвете» Гари назовет отца Леоном.
В военном деле Ромена Гари есть его письмо главе второго штаба французских ВВС в Великобритании:
1 августа 1940 года командующий французскими ВВС адмирал Мюзелье удовлетворил мою просьбу разрешить мне сменить фамилию. Необходимость этого я мотивировал желанием избавить от возможных преследований своего отца, проживавшего в Польше, и мать, проживавшую во Франции, в Ницце. Начальник лондонского штаба ВВС «Свободной Франции» капитан Шеврие также дал разрешение не упоминать в официальных документах, хранящихся, по всей вероятности, в моем личном деле в генштабе в Сент-Стивенз-Хаус, дабы избавить их от неминуемой опасности, что и было сделано в том же году.
Мой отец пропал без вести в Польше в 1944 году, а мать скончалась в Ницце в 1941-го{13}.
Сложно судить, при каких обстоятельствах произошло знакомство Мины Овчинской и Арье-Лейба Касева. Даже если Гари они были известны, он предпочел не распространяться на эту тему. Согласно документам, составленным раввинатским судом Вильно, прежде чем выйти замуж за отца Ромена Гари
28 августа 1912 года в Вильно, Мина Овчинская развелась в Варшаве со своим первым супругом Рувимом Брегштейном, выходцем из Ковно{14}. Поскольку ее мать, хотя и родилась в Свечанах, также была из этого города, первый брак Мины, видимо, был устроен семьями Овчинских и Брегштейнов с помощью шатрана[4], как было принято в то время в еврейских общинах.
Мать писателя Мина Овчинская. Свечаны, Литва.
Collection Diego Gary D. R.
Мина Овчинская вышла замуж во второй раз в тридцать три года за Арье-Лейба, который родился в Вильно 24 июня 1883 года{15} и был младше ее. Вероятно, это родители настояли на том, чтобы их разведенная дочь стала женой человека, которого она не знала и который, возможно, ей не нравился.
Раввин, благословлявший вино и эрусин[5] на церемонии бракосочетания под хупой[6], записал в документах, что у Арье-Лейба это первый брак, а у Мины — второй, но она свободна его заключить, поскольку получила от бывшего мужа гет — разрешение на повторный брак. Избрав в супруги разведенную женщину старше себя, молодой состоятельный предприниматель Арье-Лейб пошел против предрассудков своей семьи и еврейского общества того времени.
Когда родился Роман, Мине было уже тридцать пять. Мы не знаем, были ли у нее дети в первом браке. Мать Ромена Гари, дочь Иосифа Овчинского и его супруги Жизелы (Клотильды) Коварской{16}, родилась 9 января 1879 года в Свечанах{17}, городке в 84 км к северо-востоку от Вильно, где жили ее родители{18}. В действительности бабку Гари по материнской линии звали вовсе не Жизела и не Клотильда, а весьма распространенным еврейским именем Гитель, а ее девичья фамилия, Коварская, связана с литовским городом Коварскас, что под Ковно{19}. Коварские приходились дальними родственниками Овчинским. Фамилия последних происходила от названия поселка Овчины, расположенного под Свечанами, недалеко от Вильно{20}.
Родители Арье-Лейба: Ривка-Злата{21}, дочь Боруха-Фишеля Трабунского, и Файвуш-Давид сочетались браком по иудейскому обычаю 31 июля 1881 года в Вильно{22}. Их имена фигурируют в свидетельстве о браке Арье-Лейба и Мины. Свидетелями, помимо раввина Рубинштейна, были члены молельного дома Мордехай Ливен, Шломо Сарихани, Лейб Кац (родственник), Исаак Зак и Ицик Меллех{23}.
Прадеда Арье-Лейба по отцовской линии звали Мордехай-Шломо Кац, причем его фамилия на иврите обозначалась особым сокращением — двумя начальными согласными «коген цедек». Это означало, что все члены семьи мужского пола из Левиина колена — потомки третьего сына патриарха Иакова. Священники «коганы» — прямые потомки первосвященника Аарона. Но на идиш «кац» — это еще и кошка. Деду Гари эта двусмысленность не нравилась, и 6 сентября 1907 года он добился изменения своей фамилии на Касев, или Кацев. Соответствующая поправка была внесена в ту же книгу записей актов гражданского состояния, где фигурирует отметка о рождении Берты, младшей сестры Арье-Лейба{24}. У фамилии Касев множество вариантов{25}, литовские евреи, носящие ее, — выходцы из Понеша{26}, городка к северу от Ковно{27}.
Роман Касев родился через два года после свадьбы своих родителей, 21 мая 1914 года, в доме 6а на улице Субоч Гас{28}, где жили и христиане, на краю старого еврейского квартала, на углу тупика Казимерж{29}. Когда Арье-Лейб женился, ему было всего двадцать девять лет, но он мог уже позволить установить дома телефон (номер 13–06 в Вильно). С женой они жили у его отца Файвуша-Давида, как это было принято у правоверных иудеев. В телефонном справочнике тех лет можно найти и адрес меховой лавки Арье-Лейба и его брата: улица Немецкая, 31 (на идиш — Дойче Гас). Фашисты с первых же дней оккупации включили эту улицу в гетто.
