Отец поэта, Николай Львович Батюшков (1752/53? — 1817), принадлежал к старинному дворянскому роду. В «Общем гербовнике Всероссийской империи» его фамилия значится под 1544 годом[24]. Как и его супруга Александра Григорьевна, он происходил из семьи военного — капитан Л. А. Батюшков был участником самых крупных и кровопролитных походов русской армии XVIII века: турецкого, очаковского, хотинского, днестровского. Выйдя в отставку, дед поэта занялся своим имением. Судя по всему, это был человек суровый и деспотичный, но обладавший практическим умом и сумевший за годы своего хозяйствования умножить состояние рода. Остаток жизни он провел в селе Даниловском, которое со временем должно было отойти его старшему сыну Николаю. Это единственная на сегодняшний день родовая усадьба Батюшковых, которая чудом сохранилась в хаосе войн и революций[25]. Как и отец, Николай Львович избрал карьеру военного — обычный выбор для дворянина екатерининской эпохи. Однако довольно скоро он вышел в отставку поручиком и стал искать место по гражданской части. Возможно, причиной ранней отставки было слабое здоровье, родовой бич Батюшковых, возможно, — женитьба (предположительно, 1778/79 год). Помыкавшись по окраинам, послужив в Великом Устюге, потом в Ярославле, Николай Львович все время стремился в Вологду, вокруг которой располагались его фамильные владения, и наконец, в 1786 году, получил туда назначение. Через год в семье Батюшковых родился сын Константин.
Мы не знаем, где точно находился дом, в котором он появился на свет и провел первые годы своей жизни. Крестили мальчика в церкви Святой великомученицы Екатерины во Флоровке[26], а значит, и дом Батюшковых располагался где-то неподалеку. Позднее мы застаем Николая Львовича в период драматических семейных обстоятельств сначала в Вятке, потом в Петербурге, где он не добился никакого нового выгодного назначения и поворота своей карьеры. Петербург был закрыт для него по многим причинам, главной из которой была опала, связанная с участием его дяди Ильи Андреевича в заговоре против Екатерины II. Фактически заговора никакого не существовало, но было общее недовольство определенного слоя дворян началом нового царствования. Некоторые из них, в том числе и И. А. Батюшков, неосмотрительно высказывали свое мнение вслух. Пятнадцатилетний Николай Львович тоже был привлечен к следствию. Это и объясняет тот факт, что долгожданное повышение в чине он получил только после смерти Екатерины во время коронационных торжеств Павла I. Но особенного расположения к нему, очевидно, не испытывал и новый император. В любом случае, Николая Львовича ждала не успешная карьера, а его родовая вотчина — село Даниловское.
В 1806 году Николай Львович, которому в это время было уже за пятьдесят, вступил во второй брак. Он женился на девице А. Н. Теглевой, дочери устюженского дворянина, и это решение имело ряд очень существенных последствий. Прежде всего второй брак отца поссорил его со старшими детьми. Начался мучительный и долгий процесс раздела имущества: дети недолюбливали молодую мачеху и не верили в ее бескорыстность; перспектива остаться ни с чем пугала их, отдавать новой жене отца материнские имения они не собирались. Эта ссора была неприятна для всех ее участников, но надо представить себе, как больно ударила она по Николаю Львовичу, человеку, судя по всему, мягкому и сентиментальному, в общем-то совсем недавно пережившему страшную трагедию и многие годы беззаветно преданному своим детям. «Я ничего теперь более не желаю и ничего более у тебя не прошу, — писал Николай Львович сыну, — как только того, чтоб мир, дружба, любовь и согласие восстановлено было в нашем семействе… <…> где завистливые люди, не находя иногда других слов, с злобною улыбкою и с искошенными глазами говаривали: — Этот отец хуже старой бабы, что ему дети ни скажут, что ни пожелают, все для них готово. — Слыша таковые упреки, смеялся я их железному сердцу и каменной душе»[27]. Его новый брак начался несчастливо. В 1807 году они с женой похоронили своего первенца — младенца Елену. Правда, после этого в семье родились еще двое детей — дочь Юлия (1808) и сын Помпей (1812), но в 1814 году молодая супруга Николая Львовича преждевременно скончалась. К тому времени отцу было уже за шестьдесят и он был обременен не только годами и двумя малолетними детьми, но и бесчисленными долгами и болезнями. Через год по иску кредиторов за долги было описано и подлежало продаже его имение, спасти которое у Николая Львовича не нашлось средств. Есть от чего впасть в отчаяние! Старый, больной, одинокий, он до последнего старался исполнять свой отцовский долг, к чему у Николая Львовича было, видимо, особое призвание. Юлию он успел определить в ярославский пансион для благородных девиц и пристально следил за ее успехами, регулярно обмениваясь письмами, посылал ей подарки, ездил навещать. Его крайне беспокоили отношения между детьми, он задавал Юлии тревожные вопросы, пишет ли она «брату Константину в Москву»[28]. Семейные распри были давно уже позади, и «брат Константин», находящийся за тридевять земель от своих родных, признавался сестре Александре: «…Сердце мое имеет нужду отдохнуть при тебе и увидеть батюшку. Напоминай ему обо мне, милый друг, и проси его родительского благословения. Поцелуй за меня милых братца и сестрицу»[29]. Последний раз К. Н. Батюшков видел отца в Даниловском в августе 1817 года, за три месяца до его смерти. Получив печальные известия, он послал сестре Александре трогательные распоряжения: «Детей мы не оставим, не правда ли? Поможет сам Бог, и что-нибудь для них сделаем. Я возьму маленького, а ты — сестрицу. <…> Маленького берегите. Прошу об этом Вареньку очень усердно. Пусть с нею спит в одной комнате»[30]. «Маленький», то есть Помпей Николаевич Батюшков, был в буквальном смысле облагодетельствован братом. Много лет спустя он вспоминал о их первой встрече: «Впервые я отчетливо запомнил брата Константина, когда он приехал в Даниловское вскоре после похорон отца. Помню, как сестра Александра повела меня и Юленьку в кабинет отца. Там я увидел молодого еще человека среднего роста, с белокурыми вьющимися волосами, в сюртуке, застегнутом на все пуговицы. Он стоял, опершись о край стола, и лицом, так же как и всем обликом, был похож на отца. „Поздоровайтесь с братцем“, — тихо проговорила Александра, подталкивая нас с сестрой вперед. Я нерешительно подошел к брату, который нагнулся и поцеловал Юленьку и меня. „Братик, дорогой мой братик“, — прошептал он, нежно погладив меня по голове. Как я узнал впоследствии, наши денежные дела были в ужасном состоянии, и Константин взял на себя устройство их, оплатив из своих весьма скудных средств самые неотложные долги…»[31] Плодом благодарности младшего брата стало роскошное трехтомное собрание сочинений К. Н. Батюшкова, выпущенное Помпеем Николаевичем к столетнему юбилею брата, в 1887 году. Это собрание открывала обстоятельная биография Батюшкова, написанная академиком Л. Н. Майковым, — самая авторитетная и по сей день.
