Юрий Лапшин - Афганский дневник

Вечер. Бухает артиллерия. С утра принимал строевую подготовку на лучший взвод. Съездили с Шамилем Тюктеевым и Димой Савичевым в военторг. Завезли спортивные костюмы «Адидас» По цепочке получил и наш магазин. Размеры как всегда 46-е, не больше. Недомерки в Баграме, а с нормальным ростом в Кабуле и Москве. Ничего не достали. А в целом суета. Был бы рад, если бы, достав дефицит, чувствовал себя на седьмом небе. Как мало надо.

Сегодня письма не получил. Нет борта. Привык к регулярным, с периодичностью в три дня, письмам от маленькой. Строки просты, а будоражат мысль и память. Иногда тихо улыбаюсь, иногда и откровенно смеюсь. За чернильными закорючками жизнь, доброта, ожидание, надежда, мальчишки с их успехами и не очень благими поступками. В который раз задумываюсь, что для того, чтобы что-то оценить, иногда надо идти от противного. Вот не было бы уверенности в умении супруги правильно расставить акценты в воспитании, найти душевный контакт, поговорить, утешить, направить, то и многое было бы шатко в сознании. Как хорошо все же иметь человека, которому можно сказать все. Представлю сейчас в комнате человека пришлого и как реальность чувствую, как бы неуютно, скованно себя ощущал бы. Не выразил бы десятой части своего состояния.

Второй день смотрю свой (!) телевизор. Наконец разжился голубым экраном. Первый оставил в Панджшере комбату. Не забирать же. Посмотрел передачу, точнее фильм, о Марке Донском, его фильмах. Сделано сильно о неординарном человеке. Так и надо рассказывать о работе таких людей. И, главное, даже не надо объяснять. Все чувствуется сразу, смотрится на одном дыхании, принимается сразу и безоговорочно. Любая фальшь бьет сразу. Самая малая. А подлинно талантливое даже не дает право задуматься об этом.

Забрал характеристику Ахмад Шаха, которую сделал Константиныч. Жизнь, характер, качества, родословная. Сколько раз упоминал это имя в дневнике, что, впрочем, понятно. Реальный противник в Панджшере. Интересно, с кем воюешь. В ущелье пока все спокойно. Обстрелов нет, диверсий нет. Позавчера, правда, дали пару очередей по 12-му посту.

На 10-м помощник начальника заставы сломал ногу, неудачно спрыгнул в окоп. Вывезти его не смогли. С утра тучи, нет прикрытия «грачей». Вертолеты до сих пор не работают. Все полеты после гибели Ми-24 прекратились. И до сих пор непонятно, когда начнутся. Комэск С. Лаптев в Кабуле утверждает решение на обеспечение безопасности полетов. Урезали количество постов, обрабатываемых «вертушками». Как будем снабжать посты, черт знает. Подловят когда-нибудь из засады группу обеспечения, если мы хлопнем ушами. Уши надо держать востро.

Новости: В. С. Халилов на 23-е получил лампасы.

Развернулась кампания по списанию всего, что можно, поощряемая начальниками самых высоких рангов. Соответственная кутерьма закрутилась и у нас. Шамиль в отсутствие Востротина остался за командира. Получает рапорт о списании имущества: палатки, спальники, ХБ, белье, штормовки, горное обмундирование и т. д. И натыкается взглядом на слово «топор». Потом рассказывает: «Меня заинтересовало, как же обоснуют списание топора». Покопался в объяснительных и выкопал «шедевр» в стопке рапортов. Солдат пишет примерно следующее. Во время Хостинской операции, находясь на блоке, рубил дрова. Вдруг начался обстрел РСами. Бросил топор и залег в укрытие. После окончания обстрела вернулся на место работы и обнаружил, что в результате прямого попадания снаряда «топор был изуродован до неузнаваемости, а топорище расколото». Ну, в общем, списали этот топор. Правда, когда на совещании с трибуны зачитали документ, зал буквально рухнул от хохота.

Достал все-таки себе костюм спортивный, «Адидас». Все удовольствие 130 чеков. С Александром Судьиным на пару из двух костюмов скомплектовали каждому свой. Ему, пузатику, куртка 50, брюки 52. Мне наоборот. И все довольны. Забавно.

Вчера заседала наградная комиссия. Обсудили все рапорта и утвердили награды. В. Востротин поставил задачу начальнику наградного отдела — оформить ордена «Боевого Красного знамени» на меня, начальника ПО А. Греблюка и В. Серебрякова. Приятная новость. Будем надеяться, что награждения пройдут все инстанции без препонов. Наша драка под Хостом воплотится в металл на груди. Подождем — увидим. Всего-то полгода и ждать.

Хост. Вчера приезжал и выступал в нашем клубе ансамбль «Каскад». Такую живую песню про Хост мальчишки написали. Молодцы. И ритм, и темп, и слова — все в точку. Они нам оставили кассету с записью своих песен. Вот сейчас ее «размножают», а там пойдет гулять по рукам, как часто бывает в Афгане.

Погода, кажется, наконец налаживается. К вечеру стало пробиваться солнце, а к ночи на небе высыпали звезды. После стольких дней дождей весь полк буквально утонул в лужах. Даже и это не точно. Модули плывут в воде как корабли. Земля как камень, и вода не впитывается, никуда не уходит. Кое-где стал рушиться забор, защищающий нас от «духовских» пуль. По словам старожилов, нормальное весеннее явление. И у меня столь долго державшийся потолок, наконец, «заплакал». Подставил банку.

Может быть, с улучшением погоды, В. Белоусов уведет наконец долго ожидающую колонну на Анаву. Вертушки, дай Бог памяти, не летали в Панджшер с 22 февраля. Тоскливо им там без связи с внешним миром, без почты и даже без телевизора. Что-то случилось с ретранслятором в дивизии. Потухли наши экраны. Тоже безрадостное событие. Впрочем, в «группировке» должны принимать сигнал на свой ретранслятор. Это крайние посты остались без зрелищ.

Безалаберная пехота «веселится». Один балбес запускает осветительную ракету, а в спускающийся огонек со всех постов летят трассеры. И этим мы тоже отличаемся от них. Таких дурацких развлечений у нас среди солдат нет. Правда, хватает других. Сколько ни говори про запалы для гранат и детонаторы, все равно хоть раз в месяц кому-нибудь пальцы да оторвет. Когда начинаешь разбираться, в ответ одно невразумительное мычание: «Да я не думал! Да я не ожидал». Вот обезьянки. Просто какое-то животное любопытство ко всему, что блестит и взрывается. У офицеров мания на режущее, а у солдат на взрывающееся.

В одном из кишлаков, который мы перевернули в поисках складов, подобрал нож. Скорее штык. Английский, узкий, длинный. Красавец. Когда после первых боев перед взятием Сраны вышли для пополнения запасов и отдыха в более спокойный район, показал этот нож Игорю Печерскому. По тому, как заблестели у него глаза, понял, что нож ему чертовски приглянулся. И хотя он мне и самому нравился, тут же вручил ему со словами: «За то, что за два дня дважды жив остался в таких переделках». Потом как-то разговорились, и он с тоской говорит: «Потерял». Обругал его. А тут вдруг захожу к заместителю по тылу в комнату и вижу точно такой же нож на столе. Чудес ведь не бывает. Разобрался, раскрутил цепочку подхалимов и отнял чуть не в драке у А. Судьина этот нож, чтобы снова вручить И. Печерскому. Одно дело нож за кровь, другое дело — для резки сала. Кощунство.