ухаживаньем Клюева. Вчера мило гуторил с Блоком, а 25-го в Тенишевском зале выступаю со стихами при участии Клюева, Сережи<Городецкого>, Ремизова и др… До сих пор не вывелся запах целующей губы вишневки и теплый с отливом слив взгляд Ваш. Не угощайте никогда коньяком – на него у меня положено проклятье. Я его никогда в жизни не брал в губы. Жду так же, как ждал Вас до моего рождения.
Любящий и почитающий Ваш С. Есенин». Любовь Столица подарила юному поэту свой поэтический сборник с многозначительной надписью: «Новому другу – который, быть может, будет дороже старых… С.А. Есенину – Любовь Столица». В 1916 году Любовь Никитична проживала уже на Мясницкой в доме № 22/2. К владению под этим номером относилось и строение по Банковскому переулку. В нем находились меблированные комнаты. Основное же здание занимали, преимущественно, конторы. Судя по тому, что Есенин написал несколько писем хозяйке салона, то, можно предположить, что и встреч было несколько. И на Мясницкой поэт тоже побывал. В начале своей поэтической карьеры литературных салонов Есенин посетил множество. Ст. и С. Куняевы написали об этом периоде: «<…> юноша уже тогда был себе на уме, все запоминал и вел свою игру». И далее: «Он рано сообразил, какими средствами достигаются успех и слава». Забытая поэтесса Серебряного века Н.Я. Серпинская оставила любопытные записи о литературно-артистическом салоне «Золотая гроздь»: «Любовь Никитична – хмельная и ярко дерзкая, с знакомым мне вакхическим выражением крупного лица, с орлиным властным носом, серыми пристальными, распутными глазами, в круглом декольте с приколотой красной розой и античной перевязью на голове, с точки зрения комильфотной элегантности выглядела и держалась претенциозно, вульгарно и крикливо <…> Здесь – все считали себя людьми одного круга, веселились и показывали таланты без задней мысли о конкуренции. После ужина все, в лоск пьяные, шли водить русский хоровод <… > Любовь Никитична, неистово кружась в сонме развевающихся пышных юбок и распустившихся волос, казалось, была готова отдаться, в буйном припадке страсти, всем присутствующим мужчинам <…> Я завидовала ее самовлюбленной уверенности в талантливости и нужности своих стихов, в созданный ею воображаемый, приукрашенный мир незнаемой мною русской деревни, русского народа». Другой посетитель салона, поэт Владислав Ходасевич, писал: «Скажу по чести – пития были зверские, а продолжались они до утра – в столовой, в гостиной, в зале. Порой читались стихи, даже много стихов, подходящих к случаю, – только уже не все способны были их слушать <…> Перебывала же на «Золотой грозди», кажется, вся литературная, художественная и театральная Москва».
О посещении таких салонов Есенин писал своему другу – поэту Ширяевцу: «Тут о «нравится» говорить не приходится, а приходится натягивать свои подлинней голенища да забродить в их пруд поглубже и мутить, мутить до тех пор, пока они, как рыбы, не высунут свои носы и не разглядят тебя, что это – ты <…> С ними нужно не сближаться, а обтесывать, как какую-нибудь плоскую доску, и выводить на ней узоры, какие тебе хочется <… > Бывают, конечно, сомнения и укоры в себе, что к чему и зачем все это, но как только взглянешь и увидишь кого-нибудь из них, так сейчас же оно, это самое-то всплывает. Люботно уж больно потешаться над ними, а особенно когда они твою блесну на лету хватают, несмотря на звон ее железный. Так вот их и выдергиваешь, как лещей и шелесперов». Это письмо написано в 1917 году. Поэт чувствует себя в литературе все уверенней. Он уже вполне может сказать о себе: «Я значенье свое разгадал…»
Большие Каменщики, дом 10
Мясницкая, дом 22/2
«В глазах пески зеленые // И облака.// По кружеву крапленому // Скользит рука.//То близкая, то дальняя, // И так всегда.//Судьба ее печальная – //Моя беда». Эти строки Сергей Есенин посвятил женщине с кукольным именем Мальвина. С Мальвиной Мироновной Марьяновой поэт познакомился в 1915 году в Петрограде на обеде у писателя Иеронима Ясинского. Есенин стал бывать у новой знакомой, и вскоре в ее альбоме появились еще три стихотворения: «Колокольчик среброзвонный…», «Небо сметаной обмазано…» и «За темной прядью перелесиц…». Поэт Рюрик Ивнев, тоже друживший с ней, писал: «Мальвина напоминала «Мадонну» Рафаэля и была в ту пору очень красива. Ее увлечение поэзией было вполне объяснимо, так как она сама писала стихи – наивные, беспомощные, в которых, несмотря на все это, было что-то почти неуловимо оригинальное, какой-то заглушенный, еле слышный, но все же голос… Первое свое стихотворение она напечатала в 1914 году в журнале «Солнце России». Выпустила четыре сборника стихотворений<…>». Свои впечатления о Есенине Марьянова описывала так: «На фоне окружавших меня людей наружность Есенина показалась необычной.
Больше всего привлекали внимание его голубые глаза и золотые кудри. Поражала его улыбка, необыкновенно мягкая и обаятельная. В том, как он читал стихи, чувствовалось мастерство, можно сказать, врожденное. Мне показалось, что, читая, он иногда скашивал глаза, как бы следя за впечатлением, какое производит». Мальвина Мироновна, ровесница Есенина, в 1912 году вышла замуж за Давида Иоанновича Марьянова, сына скромного священнослужителя в синагоге.
Давид страстно влюбился в Мальвину, дочь главного раввина Бердичева, посватался, но получил отказ. Тогда он украл возлюбленную! Пара обосновалась в Петербурге. Предприимчивый и энергичный муж сделал неплохую карьеру в советской России: возглавил, не имея специального образования, первое учреждение кинематографистов. В 1919 году супруги уже жили в Москве, где Марьянов подписал устав «Ассоциации вольнодумцев», вскоре супруги развелись.
Малая Дмитровка, дом 8
Давид в 1921 году уехал в Берлин. Он не был эмигрантом. Его кипучая энергия требовала выхода, это были длительные командировки. Он познакомился с Рабиндранатом Тагором, с Альбертом Эйнштейном, стал его секретарем, женился на его племяннице. Мальвина не осуждала мужа, говорила покорно: «Без путешествий он не представляет себе жизни». Периодически возвращаясь в Москву, бывший муж навещал ее и говорил, что любит ее по-прежнему. В Москве Мальвина жила на Малой Дмитровке, 8. Встречалась с Есениным реже, чем в Петрограде. Выступала на известном вечере одиннадцати поэтесс в Политехническом. На смерть поэта откликнулась стихотворением.
Лидия Кашина: Эта загадочная Анна Снегина…
8 февраля 1929 года Музей Есенина (в лице Софьи Андреевны Толстой-Есениной) направил бывшей помещице, ныне служащей госучреждения, Лидии Ивановне Кашиной письмо следующего содержания: «Зная, что покойный поэт Сергей Есенин был хорошо Вам знаком еще в раннем
