мной… Нужно было отправить меня в больницу… Когда вернулась, у него образцовый порядок: везде вымыто, печи истоплены, и даже обед готов и куплено пирожное, ждал», – вспоминала Изряднова. – В марте поехал в Петроград искать счастья. В мае этого же года приехал в Москву, уже другой». Ни слова упрека, ни слова осуждения. И сколько стоит за этим «уже другой» боли и одиночества…
Тимура Фрунзе, дом 20
В двадцати минутах езды от самой северной точки столицы – Тушина – находится «Русский Версаль», как называли музей-усадьбу «Архангельское» восторженные посетители. Восхитительный французский регулярный парк с элементами английского пейзажного парка и великолепный дворец созданы руками русских крепостных мастеров по проекту французского архитектора Шарля де Герна. С 1703 по 1810 годы усадьба принадлежала князьям Голицыным, а с 1810 по 1917 – князьям Юсуповым. Именно благодаря богатству и изысканному вкусу Юсуповых эта жемчужина паркового и дворцового искусства прославилась на весь мир. Здесь был домашний зоопарк с экзотическими зверями и птицами, даже жило целое семейство тибетских верблюдов. Аллеи, цветники, шарообразно подстриженные деревья, пестрые ковры газонов, великолепные оранжереи были идеально ухоженными. В летнее время усадьбу обслуживал огромный штат людей. В конце августа 1913 года усадьбу «Архангельское» посетил Сергей Есенин. Сестра его гражданской жены Анны Изрядновой, Серафима, была замужем за садовником князей Юсуповых, он и устроил эту экскурсию. Добираться тогда в Архангельское было намного сложнее: от Крылатского до Рублева, далее по плотине водной станции, служившей мостом, – на левый берег Москвы-реки, и – в усадьбу… Глаза Есенина тосковали по просторам Оки, высокому небу, косогорам, поросшим земляникой, кромке леса за заливными лугами … Судя по всему, рукотворные красоты усадьбы его мало впечатлили… Он написал другу Грише Панфилову: «Вот и гаснет румяное лето со своими огненными зорями, а я и не видал его за стеной типографии. Куда ни взгляни, взор всюду встречает мертвую почву холодных камней <…> Здесь много садов и оранжерей, но что они в сравнении с красотами родимых полей и лесов. Да и люди-то здесь совсем не такие». После революции усадьбу облюбовал Лев Троцкий. На месте оранжерей, которые рассматривали Анна и Сергей, построены корпуса Военного санатория.
Усадьба «Архангельское»
2-й Павловский переулок, дом 3
Неприметный дом постройки 1910 года во 2-м Павловском переулке… В этом доме началась взрослая семейная жизнь поэта в середине ноября 1914 года. Вспоминая это время, Анна Изряднова, гражданская жена Есенина, пишет: «Живем около Серпуховской заставы…» В этот период созданы стихотворения «Зашумели над затоном тростники…», «Троицыно утро, утренний канон…», «Край любимый! Сердцу снятся…», «Шел господь пытать людей в любови…», «Тихо в чаще можжевеля по обрыву…», «Гой ты, Русь моя родная…», «Не ветры осыпают пущи…», «Я пастух, мои палаты…», «Сторона ль моя, сторонка…», «Сохнет стаявшая глина…», «Чую радуницу Божью…», «По дороге идут богомолки…», «Край ты мой заброшенный…», «Засушила засуха засевки…», «Черная, потом пропахшая выть!..», «Топи да болота…». В этот дом Есенин принес своего первенца, Георгия, родившегося 21 декабря, и удивленно твердил: «Ну вот я и отец». А 8 марта 1915 года простился с женой и сыном, собрал весь свой поэтический багаж и поехал покорять Петроград. Вернулся другим человеком, переехал в Большой Афанасьевский переулок, 10, к приятелю.
2-й Павловский переулок, дом 3
В этом доме, построенном для издательских работников, в крохотной комнатушке коммунальной квартиры, жила гражданская жена Есенина Анна Изряднова с сыном Георгием. Есенин навещал сына. В сентябре 1925 года, рано утром, принес кипу рукописей, растопил печку и сжег. «Стала уговаривать его, чтобы не жег, жалеть будет после: придет, порвет свои карточки, рукописи, а потом ругает меня – зачем давала. В этот раз никакие уговоры не действовали, волнуется, говорит: «Неужели даже ты не сделаешь для меня то, что хочу?», – вспоминала Анна. – «… И вот он в своем сером костюме, в шляпе стоит около плиты с кочергой в руке и тщательно смотрит, как бы чего не осталось несожженным. Когда все сжег, успокоился, стал чай пить и мирно разговаривать. На мой вопрос, почему рано пришел, говорит, что встал давно, уже много работал… Видела его незадолго до смерти. Сказал, пришел проститься.
Интерьер комнатки Анны Изрядновой (восстановлен)
На мой вопрос: «Что? Почему? – говорит: «Смываюсь, уезжаю, чувствую себя плохо, наверное умру». Просил не баловать, беречь сына…». Читая небольшой отрывок воспоминаний, изложенных очень сдержанно, чувствуешь, что до конца дней своих Есенин считал Анну Изряднову очень близким и преданным ему человеком. Дочь Есенина и Зинаиды Райх Татьяна отзывалась об Изрядновой с большой симпатией. Подчеркивала, что Анна Романовна никогда не обсуждала и не осуждала Есенина.
Бесконечно уважала своего бывшего мужа как великого труженика. Этой тихой, терпеливой женщине довелось испытать и разлуку с единственным сыном. Юру, Георгия Сергеевича Изряднова, арестовали по ложному обвинению и расстреляли в 1937 году. Скончалась Изряднова в 1946 году. О смерти сына так и не узнала. 13 февраля 1956 года брат по отцу Юры Изряднова, Александр Вольпин-Есенин обратился в Главную военную прокуратуру СССР с ходатайством о пересмотре дела брата. В 1956 году Юра (Георгий) Есенин был посмертно реабилитирован. В 1994 году в квартире А.Изрядновой народным артистом России С.П. Никоненко и его супругой Е.А.Ворониной создан Есенинский культурный центр.
Печь, в которой Сергей Есенин жег рукописи перед поездкой в Ленинград в 1925 году (восстановлена)
В сентябре 1915 года, в Москве Сергей Есенин познакомился с поэтессой Любовью Никитичной Столицей (урожденной Ершовой,1884–1934). Поэт посвятил своей новой знакомой шутливый экспромт: «Любовь Столица, Любовь Столица, //О ком я думал, о ком гадал. //Она как демон, она как львица, – //Но лик невинен и зорьно ал». Литературный салон Любови Никитичны «Золотая гроздь» в 1915 году находился в ее квартире на улице Большие Каменщики в доме 17 (его постройка относится к 1910 году). Существует несколько писем Есенина, адресованных Столице. Вот одно из них от 22.10.1915 г.: «Дорогая Любовь Никитична! Простите за все нежно канутое. Передо мной образ Ваш затенило то, что вышло для меня смешно и грустно. Очень радуюсь встрече с Вами: суть та, что я приобщен Вами до тайн. Сейчас, с приезда, живу у Городецкого и одолеваем
