Почему я так много «агитирую»? Да лишь потому, что тренировка представляется мне самой важной стороной футбольной жизни. Игра — это как бы итог тренировки, в ней, как в зеркале, отражается наша жизнь, наше отношение к футболу, к команде, к зрителям.
Тренировка. Тренировка. Тренировка… Может быть, кому–то это кажется монотонным и скучным? Ну, что интересного в тренировках, в повторении одних и тех же упражнений и приемов? Нет, мы не роботы, не механические люди. Тренировки — это, как сама игра, всегда творчество, поиск, открытие ранее не изведанных путей. В ней особо важны и внимание, и осмысленное выполнение заданий и упражнений, и умение тщательно анали‑126 зировать каждый свой шаг. В игре все оборачивается именно так, как было на тренировке.
Говорю об этом так много потому, что по своему многолетнему опыту знаю пользу каждодневной и серьезной подготовки. И потому еще, что видел прямо противоположные примеры. Взять хотя бы того же Олега Сергеева. Редко можно встретить игрока с такими исключительными физическими данными. Сильный, быстрый, необыкновенно выносливый, он был создан, казалось, для того, чтобы стать великим нападающим.
— Не обидела природа! — любил он иногда в шутку сказать о себе. На «природу» он и надеялся, был уверен: не подведет. И потому работал мало, позволял нарушать режим. И что же? Только начали о нем говорить, как о восходящей звезде, и наступил закат, ушел с зеленого поля талантливый игрок намного раньше даже средне допустимого срока. И только ли он один?
Ну, а я, наверное, больше любил и люблю футбол, чем самого себя. Нет для меня радости большей, чем услышать призывную трель судейского свистка, выйти из бетонного чрева и увидеть заполненные до отказа трибуны, услышать взволнованный гул многотысячной толпы и стать с равным тебе соперником, как и ты, рвущимся в бой, как и ты, мечтающим о победе, стать с ним лицом к лицу.
Лицом к лицу. Вот написал эту фразу и подумал, что всю свою долгую футбольную жизнь я вспоминаю чаще всего не через какие–то этапные матчи, не через стадионы, на которых доводилось выступать, и не через разноцветье лучших наших и зарубежных команд, а через отдельных игроков, с которыми мы вели бескровные дуэли и чье высокое искусство осело во мне крупицами бесценного опыта. Я очень хочу написать о них. Заранее прошу простить меня за то, что буду делать это без всякой системы, без какой бы то ни было попытки применить здесь определенный порядок. Я вспоминаю, а не составляю табель о рангах.
Начну с Михаила Комана. Почему именно с него? Это нетрудно понять. Свой первый в жизни матч за основной состав московского «Торпедо» я провел в 1958 году, выступая против киевского «Динамо». На установке Маслов нарисовал нам общую картину предстоящего поединка, а затем, взяв меня под руку, стал объяснять:
— Вот Коман. Он очень опасен у ворот, выскакивает неизвестно откуда и добивает буквально все отскоки. Ты, Витя, должен стать его тенью и не дать ему забить гол (игра предстояла кубковая, где цена каждого мяча особенно велика).
Когда Владимир Александрович давал мне индивидуальное задание, я не представлял себе, что мне предстоит. В течение девяноста минут я не знал ни секунды покоя. Мой подопечный был волею тренера резко выдвинут вперед. Он постоянно был в движении. Даже когда атаковали наши, Михаил перемещался по полю, уходил в глубину, совершенно неожиданно оказывался на другом краю поля. Иногда создавалось впечатление, что он совсем выключился из игры и стоит безучастно, но стоило лишь так подумать, как он врывался в нашу штрафную, оказывался у ворот, и тревожный гул трибун словно бы предупреждал о нависшей угрозе, которую этот человек опять создал на поле. Коман в том матче не забил своего мяча, но я вымотался так, что готов был упасть на газон и не двигаться. К счастью, я больше никогда за свою жизнь не получал персональных заданий.
Тут следует сделать одно небольшое лирическое отступление. Я считаю, что с клубом мне повезло. Хотя я не выбирал его сам, это сделал за меня опытный тренер, но мне повезло. «Торпедо» — именно та команда, в которой я мог раскрыть свои способности. Торпедовцы и Маслов всегда выступали приверженцами зонной, позиционной игры в обороне. Как раз такой игры, которая по душе мне. Зонную защиту освоить сложней, и понять сложнее, и требует она от каждого исполнителя, кроме всего, находчивости и сообразительности. Но играть при зонной, убежден, значительно легче. А главное — надежнее.
Вернусь к моему незабываемому для меня дебюту. Михаил Коман, пожалуй, первый показал мне одну из важных черт классного нападающего: умение играть без мяча, постоянно искать позицию, с которой наиболее удобно атаковать. Форвард должен уметь действовать, как летчик–истребитель во время воздушного боя. Вот он бросает самолет в сторону, взмывает вверх, уходит в пике, снова идет в вираж… И наступает момент, когда вконец запутанный противник теряет его из виду, а через секунду из- за хвоста следует неотразимый смертоносный удар.
Если перенестись с небес на зеленое поле стадиона, то, очевидно, задача защитника, выступающего против такого форварда, прежде всего состоит в том, чтобы не дать себя запутать. Не следует даже при персональной опеке немедленно реагировать на каждое перемещение своего подопечного, надо стараться угадать или, точнее, предугадать, что последует за ним. И что не менее важно — все время держать под контролем линию «игрок — мяч» и быть в готовности помешать их сближению.
В 1959 году я впервые был привлечен на учебно–тренировочный сбор сборной страны. Дело было весной, в Сочи шли проливные дожди, и мы выехали для проведения тренировочных занятий и контрольных игр к нашим друзьям в ГДР. Здесь меня поселили в одном номере с Анатолием Ильиным. Прошел день, другой, и Толя, улыбнувшись, сказал мне:
— Вот уж не думал, что ты такой тихий и покладистый в жизни. На поле от тебя житья нет…
— Могу тебе ответить тем же самым, — отпарировал я, и мы расхохотались.
Действительно, как мало мы знаем друг о друге, о наших друзьях–соперниках и часто судим о них только по тем схваткам, что провели на поле.
До тесного знакомства с Анатолием я считал, что он отчаянный забияка. Может быть, такое впечатление сложилось у меня потому, что он всегда шел вперед, был на острие всех атак и ему чаще других приходилось вступать в столкновение с защитой. Перед защитниками он ставил необычайно сложные задачи, в чем ему помогали отличная скорость и безупречно поставленный удар, особенно с левой ноги. Не случайно, вероятно, именно Анатолий забил «золотой гол» в финале олимпийского турнира в Мельбурне, а через два года его неотразимый шут решил спор сборных команд Англии и СССР на чемпионате мира в нашу пользу.
