драгунского, а второго-из 19-го егерского, Мариупольского гусарского, двух
донских, двух малороссийских казачьих полков и шести орудий конной
артиллерии.
[40] По сочинению г. Шамбре видно, что при французской армии шло 605
орудий, 2455 палубов и более 5000 фур, карет и колясок. Порядок марша
неприятеля от Вязьмы был следующий: корпус Жюно, молодая гвардия, 2-й и 4-й
кавалерийские корпуса, старая гвардия, корпус Понятовского, корпус принца
Евгения, корпус Даву и корпус Нея, который составлял арьергард армии.
[41] Сей генерал поступил на место генерала Винценгероде, взятого в плен
посреди Москвы во время выступления из сей столицы французской армии.
[42] Фигнер и Сеславин, как артиллеристы, были безгранично преданы А. П.
Ермолову, к которому в армии, а особенно в артиллерии, питали глубокое
уважение и любовь за его замечательный ум, постоянно веселый нрав и
ласковое со всеми обращение. На записку Ермолова, заключавшую в себе:
"Смерть врагам, преступившим рубеж России", Фигнер отвечал: "Я не стану
обременять пленными". Фигнер и Сеславин, приезжая в главную квартиру,
останавливались у Ермолова, который, шутя, не раз говорил: "Вы, право,
обращаете мою квартиру в вертеп разбойников". В самом деле, близ его
квартиры часто находились партии этих партизанов в самых фантастических
костюмах. При Тарутине Фигнер не раз показывал ту точку в средине
неприятельского лагеря, где он намеревался находиться в следующий день. В
самом деле, на другой день, он, переодетый во французский мундир, находился
в средине неприятельского лагеря и обозревал его расположение. Это
повторялось не раз.
[43] Пошел, пошел (фр.).
[44] Сражение под Красным, носящее у некоторых военных писателей пышное
наименование трехдневного боя, может быть по всей справедливости названо
лишь трехдневным поиском на голодных, полунагих французов: подобными
трофеями могли гордиться ничтожные отряды вроде моего, но не главная армия.
Целые толпы французов, при одном появлении небольших наших отрядов на
большой дороге, поспешно бросали оружие. В самом Красном имел пребывание
Милорадовнч, у которого квартировал Лейб-гусарского полка полковник
Александр Львович Давыдов. Толпа голодных французов, в числе почти тысячи
человек, под предводительством одного единоплеменника своего, служившего
некогда у Давыдова в должности повара, подступила к квартире Милорадовича.
Появление этой толпы, умолявшей лишь о хлебе и одежде, немало всех сначала
встревожило. Храбрый командир Московского драгунского полка полковник
Николай Владимирович Давыдов, называемый torse (кривой (фр.)) по причине
большого количества полученных им ран, ворвался в средину французского
баталиона, которому приказал положить оружие. Утомленная лошадь его упала
от истощения среди баталиона, который тотчас исполнил его требование. Близ
Красного адъютант Ермолова Граббе взял в плен мужественного и ученого
артиллерийского полковника Marion, который очень полюбил Ермолова. Когда в
1815 году Ермолову было приказано обезоружить гарнизон Меца или, в случае
его сопротивления, овладеть штурмом этой крепостью, комендантом был Marion.
Почитая бесполезным обороняться, когда уже вся Франция была занята
союзниками, он сдал Мец, где, принимая Ермолова как старого приятеля, он
познакомил его с своим семейством.
[45] Атаман Платов загремел в Европе чрез кампанию 1807 года. Начальствуя
отрядом, составленным из полков: десяти казачьих, 1-го егерского,
Павлоградского гусарского и двенадцати орудий донской конной артиллерии, он
взял в плен в течение всей вышеозначенной кампании сто тридцать девять
штаб- и обер-офицеров и четыре тысячи сто девяносто шесть рядовых.
Соразмеряя силу его отряда с моей партией, мне следовало бы взять только
семьсот рядовых и двадцать три офицера. Что же причиною, что число пленных,
взятых моими двумя полками, почти равняется с числом пленных, взятых
двенадцатью полками атамана? Не что иное, как действие двух полков моих на
сообщение неприятеля, а двенадцати полков атамана - на фронт боевой линии
оного. В "Опыте партизанского действия", мною изданном, представляется
превосходство первого действия над последним.
[46] Князь Кутузов, отличавшийся необыкновенным даром слова, не умел,
однако, хорошо излагать на бумаге свои мысли.
[47] Фигнер еще не прибыл в то время из Петербурга, куда, как уже я сказал,
он послан был курьером с донесением о деле при Ляхове.
[48] В числе оных взята была моими казаками карета господина Фена с картами
топографического кабинета Наполеона, с рукописями и с бумагами. К
несчастью, я узнал о том вечером, когда, подошед к бивачному огню, я увидел
все сии сокровища пылающими в костре. Все, что я мог спасти, состояло в
карте России господина Самсона, в кипе белой веленевой бумаги и в визитных
карточках, с которыми господин Фен намеревался разъезжать с визитами по
Москве, и по коим я узнал, что все сие ему принадлежит.
[49] Этот жид имел на себе дубликат, ибо такое же повеление нес на себе
другой жид, которого перехватил Сеславин.
[50] Село, отделенное Днепром от Копыса.
[51] Дивизионный генерал маркиз Илорно, или Алорно, португалец родом,
бывший губернатор в Могилеве, оставил город сей 9-го ноября и отошел в
