Сейчас установлено, что Юрий Петрович Лермонтов, сорока четырех лет от роду, скончался «от чехотки» 1 октября 1831 года в Кропотове Ефремовского уезда Тульской губернии и погребен в церкви села Шипова.
Не сохранилась переписка Михаила Юрьевича с Юрием Петровичем, из которой мы, возможно, многое узнали бы об истинных отношениях, которые существовали между отцом и сыном. Но осталось духовное завещание Юрия Петровича, в котором он с любовью обращается к сыну: «…ты одарен способностями ума, — не пренебрегай ими и всего более страшись употреблять оные на что-либо вредное или бесполезное; это талант, в котором ты должен будешь некогда дать отчет Богу!.. Ты имеешь, любезнейший сын мой, доброе сердце… Благодарю тебя, бесценный друг мой, за любовь твою ко мне и нежное твое ко мне внимание. Благодарю тебя, бесценный друг мой, за любовь твою ко мне и нежное твое ко мне внимание, которое я мог замечать, хотя и лишен был утешения жить вместе с тобою.
Тебе известны причины моей с тобой разлуки, и я уверен, что ты за сие укорять меня не станешь. Я хотел сохранить тебе состояние, хотя с самою чувствительнейшею для себя потерею, и Бог вознаградил меня, ибо вижу, что я в сердце и уважении твоем ко мне ничего не потерял…»
Лермонтов выразил свои чувства к отцу в стихотворениях.
Часто цитируется строфа:
Я сын страданья. Мой отец
Не знал покоя по конец.
В слезах угасла мать моя;
От них остался только я,
Ненужный член в пиру людском,
Младая ветвь на пне сухом…
Эта строфа была зачеркнута Лермонтовым, а относилась она к любовному стихотворению. И снова любовь представлена как чувство могущественное и губительное:
Пусть я кого-нибудь люблю;
Любовь не красит жизнь мою.
Она, как чумное пятно
На сердце, жжет, хотя темно…
В другом стихотворении, как мы помним, «любовь земная», «влечение полов» описаны как «яд», здесь — как «чума». Лирический герой не ищет утешения в простых семейных радостях — у него нет ни отца, ни матери, и сам он — «младая ветвь на пне сухом». Отец умер и не может его защитить от превратностей судьбы.
О мой отец! где ты? где мне найти
Твой гордый дух, бродящий в небесах;
В твой мир ведут столь разные пути,
Что избирать мешает тайный страх.
Есть рай небесный! звезды говорят;
Но где же? вот вопрос — ив нем-то яд;
Он сделал то, что в женском сердце я
Хотел сыскать отраду бытия.
(«Я видел тень блаженства; но вполне…»)
Все стихотворение целиком обращено к Н. Ф. И., только эта последняя строфа — о смерти отца. И здесь все те же темы: поиск «отрады бытия» в женской любви, тема яда и бесплодного поиска рая (рай есть — но не через эту женщину он постигаем) и, наконец, воспоминание о том, кто недавно умер. В жизненной драме умирает не сын, а отец; сын остается на земле — осмыслять в полном соответствии с оставленным ему завещанием.
Нет, не похож Юрий Петрович Лермонтов на Николая Михайловича Волина… Обстоятельства, в которые загнала их судьба, схожи, но характеры — другие.
В знаменитом стихотворении «Ужасная судьба отца и сына / Жить розно и в разлуке умереть» Лермонтов опять возвращается к «отцовской теме». Из этого произведения можно заключить, что Юрий Петрович умер вдали от сына. Сейчас уже не подлежит сомнению, что скончался он 1 октября 1831 года в своей деревне Кропотово в Тульской губернии.
Дай Бог, чтобы, как твой, спокоен был конец
Того, кто был всех мук твоих причиной!
Но ты простишь мне! я ль виновен в том,
Что люди угасить в душе моей хотели
Огонь божественный, от самой колыбели
Горевший в ней, оправданный Творцом?
Любовь ребенка к родителю — это огонь, зажженный самим Творцом, это естественное «райское» чувство, которое люди пытались угасить… Впрочем, утверждает поэт, недоброжелателям не удалось уничтожить эту привязанность:
Однако ж тщетны были их желанья:
Мы не нашли вражды один в другом,
Хоть оба стали жертвою страданья!
Не мне судить, виновен ты иль нет, —
Ты светом осужден. Но что такое свет?..
И далее, сравнивая судьбу умершего, который, быть может, забыл о своих земных чувствах, в том числе и о любви к сыну, поэт заключает:
О, если так, то небо не сравняю
Я с этою землей, где жизнь влачу мою;
Пускай на ней блаженства я не знаю,
По крайней мере я люблю!
Сомнительное счастье, учитывая «яд» и «чумное пятно», с которыми поэт сравнивает эту любовь…
«Эпитафия»(«Прости! увидимся ль мы снова?») также посвящена отцу — в отличие от цитировавшихся выше стихотворений она посвящена только смерти отца; любовная тема забыта; поэт описывает прощание с покойным.
Прости! увидимся ль мы снова?
И смерть захочет ли свести
Две жертвы жребия земного,
Как знать! итак, прости, прости!..
Ты дал мне жизнь, но счастья не дал;
Ты сам на свете был гоним,
Ты в людях только зло изведал…
Но понимаем был одним.
И тот один, когда рыдая
Толпа склонялась над тобой,
Стоял, очей не обтирая,
Недвижный, хладный и немой.
И все, не ведая причины,
Винили дерзостно его,
Как будто миг твоей кончины
Был мигом счастья для него.
Но что ему их восклицанья?
Безумцы! не могли понять,
Что легче плакать, чем страдать
Без всяких признаков страданья.
Стихотворение написано так, словно Лермонтов был на похоронах своего отца: здесь есть важные детали, как будто описанные участником событий: все плачут — лишь один не плачет; все осуждают этого одного — но он, этот одиночка, — единственный, кто по-настоящему понимал умершего, по-настоящему его любил.
Лирические произведения Лермонтова и драма «Люди и страсти» объединены темами несчастного и вместе с тем очень сильного, искреннего чувства героя — к отцу, к Другу и к женщине; обман этих чувств губителен для героя; обманом этих чувств может считаться любое недопонимание, любая мелочность и пошлость, замеченная у объекта любви. Поэт как будто ходит по очень тонкому краю, грозя упасть в пропасть, откуда не будет спасения: для самоубийцы небо закрыто, остается один лишь «хаос», в котором «исчезают народы», как говорит Юрий Волин.
Опасное время — восемнадцать лет.
