Такия нелепыя мысли пущай место имеют в детских и подлых умах, не в возмужавших и высоких фамилий людях. Да вкушают божию сию ложь и буйство дети и то до времени, а благоразумные да будут готовы к лучшему столу. Они, не быв причастниками лжи сея и буйства, могут не зажигать, но тушить факел колеблющаго общую тишину и блаженичествующаго раскола (15, стр. 373–374).
ПОТОП ЗМИИН
Дух. Начало вечнаго чувства зависит оттуду, дабы прежде узнать самого себе, прозреть таящуюся в теле своем вечность и будьто искру в пепеле своем вырыть. Сия искра протчия мыры, и сия мысленная зеница провидит в них вечность.
Душа. Разве вечность и бог есть то же?
Дух. Конечно, вечность есть твердь, везде всегда во всем твердо стоящая, и всю тлень, как одежду носящая, всякаго разделения и осязания чуждая. Она-то есть истина и нетление. Видишь, что свет премудрости тогда входит в душу, когда человек два естества познавает: тленное и вечное. А о неразумеющих есть пословица: «Двоих нащитать не умеет» (15, стр. 536).
Все тры мыры состоят из двох едино составляющих естеств, называемых материа и форма. Сии формы у Платона называются идеи, сиречь видения, виды, образы. Они суть первородный мыры нерукотворенныя, тайныя веревки, преходящую сень, или материю, содержащия. Во великом и в малом мыре вещественный вид дает знать о утаенных под ним формах, или вечных образах. Такожде и в символичном, или библичном, мыре, собрание тварей составляет материю. Но божие естество, куда знамением своим ведет тварь, есть форма. Убо и в сем мыре есть материа и форма, сиречь плоть и дух, стень и истина, смерть и жизнь. Например, солнечная фигура есть материа, или стень. Но понеже она значит положившего в сонце селение свое, того ради вторая мысль есть форма и дух, будьто второе в сонце сонце. Как из двоих цветов два духи, так из двоих естеств две мысли и два сердца: тленное и нетленное, чистое и нечистое, мертвое и живое! (15, стр. 539).
Душа. Как же так? Библиа есть купно и бог и змий?
Душа […]
Почему жь сему змию (Библии. — И. Т.) во всех веках и народах ругаются, плюют и презирают? […]
Дух. Потому что во многих местах безстудно и вредно, без всякаго вкуса лжет. Также нелепыя враки и срамныя и небыль шепчет.
Душа. Где ж он лжет? Покажи мне хоть одно место.
Дух. Покажу. А что б всю его ложь щислить к сему чуть ли довлеет полгода. Вот он тебе зараз, на самом пороге, лжет: «Вначале сотвори бог небо и землю».
Душа. Боже мой! Неужель сие ложь есть?
Дух. Самая главная критская и сиканская ложь. Поколь яблонь, потоль с нею и тень ея. Так значит местечко, яблонею от солнца заступаемое. Но древо вечности всегда зеленеет И тень убо ея ни временем, ни местом есть не ограниченна. Мыр сей и все мыры, если они безчисленны, есть-то тень божия. Она ищезает из виду по части, не стоит постоянно и в различныя формы преобразуется видь, однако же никогда не отлучаясь от своего живаго древа; и давно уже просвещенный сказали весть сию: materia aeterna — «вещество вечно есть», сиречь все места и времена наполнила. Един точию младенческий разум сказать может, будьто мыра, великаго сего идола и Голиафа, когда-то не бывало или не будет. Сею младенскою лжею, во исходе десятаго после Христа века, христианску вселенну толь поколебал, что мырокрушения так все трепетали, как мореходцы в чрезвычайную бурю кораблекрушения. […]
Откуду же свет сей, когда все небесныя светила показалися в четвертый день? И как день быть может без сонца? Блаженная натура постоянна. Все что ли то днесь, то всегда не есть статочное. Таким вздором чрез всю седмицу рыгает, будьто был зрителем вселенскаго сего чудотворнаго театра и будьто нужда знать — прежде ли цвет или родился гриб? Наконец, всю божию фабрику сию самым грубым юродством запечатлел: «Почти от всех дел своих». […]
Будьто истомлен, ничево создать не мог уже больше. А если бы не сие помешало было, непременно у нас ныне показалися бы безхвостые львы, крылатыя черепахи и кобылы, хвостатые зайцы, единорожны волы, гладкогласные крастели, пухо-собольи ежаки, четыреокие и четыреушие судьи, правдолюбные ябедники и клеветники, премудрые (сказать по-теутонску) — шпицбубы, по-малороссийску — умные дураки и протчая чудовища и уроды, а за ними бы вслед, как елиссейское железо, вынырнуло бы (сказать по-римску) mobile perpetuum и филозофский все блато европейское преобразующий в злато камень (15, стр. 551–553).
Августин 54, 56
Антоновский М. 9
Аристотель 27, 80
Багалей Д. И. 9, 40, 42, 56, 57, 183
Беат Л. де М. 56
Безобразов М. 190
Белецкий А. И. 185, 186
Билыч Т. А. 185
Бонч-Бруевич В. Д. 9, 117, 183, 185
Бохеньский И. М. 190
Бруно Дж. 55
Вацлав 38
Винтер Э. 190
Вишневский 34
Возняк М. 56
Вольтер Ф. М. 40
Гавриил (архимандрит) 53
Гераклит 27
Глебов Л. 181
Гонта 19, 20
Гораций 56
Горький А. М. 182
Готлиб М. 190
Грузинский Л. С. 185
Гулак-Артемовский П. 181—182
Дионисий Ареопагит 54, 56
Дмитерко Я. 185
Дютуа-Лозанский 54, 56, 57
Елизавета (императрица) 31, 34
Еневич Ф. Ф. 185, 187
Ефименко Ал. 40
Железняк 19, 20
Зволинский Р. 190
Зеленогорский В. 53
Зеньковский В. 190
Иванов В. 70
Кальве де Г. 34, 37
Кант И. 34, 107
Капнист В. 182
Квитко-Основяненко Г. 181
Климент Александрийский 54, 56
Ковалинский М. И. 28, 33, 34, 43, 45, 46, 51, 136
Колубовский 53
Конисский Гр. 33
Коперник Н. 27, 28, 186
Костюк Г. С. 185
Котляревский И. П. 181
Коцюбинский М. М. 182
Крайский П. 44
Краснюк М. 55
Кулиш П. 136
Лебедев 55
Ленин В. И. 12, 22, 26
Лесков Н. 182
Ломоносов М. В. 27, 33, 34, 71, 186
Лосский Н. О. 190
Лукреций Кар 27
Лысенков И. Т. 9
Максим Исповедник 54, 56
Малышко А. 182
Маркс К. 16, 110, 181
Маслов Н. П. 185
Махала Ян 190
Мелещенко З. Н. 185
Менинг 190
Милюков П. Н. 53, 54, 57
Мирчук И. 40, 190
Миткевич И. 42
Мюнцер Т. 111
Нарежный В. 182
Нежинец Н. М. 185
Нил Сорский 56
Новиков Н. 182
Олянчин Д. 190
Ориген 54, 56
Острянин Д. Ф. 185
Паули Ж. 38
Пелех П. М. 185
Песталоцци 163
Петр I 26
Платон 27, 73, 74
Плутарх 56
Попов П. Н. 185. 187
Прокопович Ф. 27, 33
Пугачев Е. 20, 135
Пурхоций 56
Радлов Э. 53, 54
Редько Н. П. 185
Решетников 9
Руссо Ж.-Ж. 163
Рыльский М. Ф. 182, 185, 186
Сенека 27
Спиноза Б. 56, 68
Стеллецкий Н. 53
Стребницкий Н. 34, 46
