Ознакомительная версия.
Наша зенитка попала в этот русский истребитель едва ли не случайно, когда тот пытался поразить ее очередью трассирующих снарядов. Снаряд зенитки попал ему в мотор, и русский самолет окутался багровым пламенем, когда его горючее взорвалось. Фюзеляж с двигателем устремился к земле и заскользил по склону берега подобно саням, вместе с телом летчика, все еще сидящего в пылающей кабине. Встретив на пути большой сугроб, самолет глубоко ушел в него носом, его хвост с непокорной красной звездой на нем вздыбился вверх и встал пылающей колонной между двух групп сражающихся танков.
Я услышал, как Хелман и Вильф нервно переговариваются между собой в башне, и в то же самое время русская пленница позади меня начала смеяться горьким, почти истерическим смехом.
– Оставь его тело в покое, – говорил Хелман. – Теперь я сам буду заряжать орудие. Да и осталось у нас всего несколько снарядов.
– Что, парень из люфтваффе убит? – спросил я через ТПУ.
– Этот чертов дурак высунул голову из люка, – раздался у меня в наушниках голос Вильфа. – И снаряд снес ему голову с плеч.
Я услышал позади себя падение на днище тяжелого тела, а русская пленница громко вскрикнула. Оглянувшись, я увидел тело летчика – обезглавленное тело, – которое только что упало на днище танка. Из остатка его шеи хлестала кровь, и наша пленница старалась забиться как можно дальше от него.
– Двадцать минут до полудня, – крикнул Хелман. – Вся Германия смотрит на нас.
Наш радист-стрелок оглянулся и бросил взгляд на обезглавленное тело летчика и захлебывающуюся рыданиями пленницу.
– Если бы только Германия могла видеть все это, – пробормотал он. – Взгляни-ка вон туда, Фауст. Они снова двинулись на нас. Видишь?
Он был прав. ИС снова пошли на нас в атаку.
После налета истребителей приземистые боевые машины снова устремились вперед и образовали против нашей группы неровное вогнутое полукольцо. Они явно намеревались окружить нас, подойти к реке и стянуть вокруг нас петлю, в которой позади нас будет река, а вокруг – русские танки. Должно быть, они знали о наших оборонительных силах, собранных на западном берегу реки, – в самом деле, с высоты речного обрыва на этом берегу они прекрасно могли видеть наши силы, собранные там, – и наверняка испытывали насущную необходимость переправиться по мосту и развернуть там позиции, пока наши контратакующие формирования смогут противостоять их напору.
ИС наступали, и Хелман в башне приказывал Вильфу ждать, ждать, пока они не подойдут поближе. Наши остальные танки были столь же дисциплинированны, и даже когда ИС открыли по нас огонь, то мы не отвечали на него, несмотря на то что их снаряды уже стали рваться среди нас. Я почувствовал, как один снаряд, выпущенный ИС, ударил в передний бронелист корпуса как раз передо мной, и несколько отколовшихся с внутренней стороны брони осколков металла резанули меня по лицу. Снаряд не пробил лобовую броню, хотя мощь его удара была такова, что броня под его силой прогнулась внутрь.[76]
В ответ на это Вильф в свою очередь открыл огонь по русским машинам, и завершающая битва за переправу началась с попадания нашего 88-миллиметрового снаряда с красным трассером прямо в лобовую броню ИС, идущего на нас. Русский танк резко замедлил ход и по инерции развернулся бортом к нам. Вильф всадил в этот борт новый снаряд, и ИС остановился перед большим сугробом, а его кормовая часть приподнялась в воздух, поскольку его передачу заклинило. Не теряя времени, одно из противотанковых орудий в доте рявкнуло, его снаряд пробил двигательный отсек и взорвался под танком еще до того, как его корма успела опуститься обратно в снег. Столб пламени взвился из его кормового отсека, и Вильф довольно ухмыльнулся.
Теперь я стал водителем, которому некуда было вести свой танк. За кормой у нас были доты, которые вели огонь поверх нас прямо в массу русских машин, справа и слева располагались остававшиеся у нас горстки наших танков, которые вели огонь, расходуя последние снаряды в этой финальной битве за переправу.
ИС начали обходить нас, два из них, неуклюже переваливаясь, вышли на самый берег реки неподалеку от нашей последней «Пантеры», которую они расстреляли в борт. Я видел, как один из их снарядов срикошетировал от башни «Пантеры», – но затем другой пробил башню, а третий разнес на части кормовой бронелист в районе моторного отсека. «Пантера» продолжала вести огонь,[77] хотя из моторного отсека появился черный дым, а затем и пламя; она расстреливала последние снаряды по атакующим ее русским танкам до тех пор, пока еще несколько снарядов ИС поразили ее в борт. Последний из них сорвал с подбашенного погона всю ее башню, взрыв разнес ее на части, которые, крутясь в воздухе, разлетелись во все стороны. На пару секунд я увидел внутри ее экипаж, столь же израненный, как и сама гордая боевая машина, распластанный на открытом подбашенном погоне, который через несколько секунд охватило пламя.
Выше меня, в башне, Вильф вел огонь, а Хелман, бурча и проклиная все на свете, подавал снаряды в замок орудия, причем заряжающий из него вышел неплохой, поскольку мы подбили еще один ИС, разбив ему ведущее колесо. Стальное колесо, крутясь, взлетело в воздух, ударилось в другой ИС, отскочило от него и исчезло в глубоком снегу.
Подбитый танк, теряя один за другим опорные катки и траки, проделал глубокую и длинную борозду в снегу и, наконец, остановился. Одна из «Пантер» ловко зашла сбоку от него и всадила ему в борт 75-миллиметровый снаряд, а затем быстро развернула свою башню и выпустила еще один такой же снаряд в приближающийся за первым ИС. Этот второй ИС, как я мог видеть сквозь закопченное стекло своего прибора наблюдения, нес на своем корпусе около взвода русских пехотинцев – они стояли на бронелисте кормового отсека, держась за всевозможные детали на башне танка. После попадания ИС остановился, пехотинцы попрыгали с него в снег. Облаченные в белые маскхалаты, они стали пробиваться сквозь снег к нам, тогда как у них за спинами их ИС и наша «Пантера» стали обстреливать друг друга с расстояния менее чем в три сотни метров.
Из этой перестрелки победителем вышла «Пантера», которой удалось всадить 75-миллиметровый снаряд точно под маску орудия ИС, в результате чего башня танка оказалась заклиненной. Я наблюдал, как «Пантера» прокралась сбоку от гиганта ИС, развернула свое орудие и покончила со своим противником снарядом, выпущенным в его корпус с расстояния едва ли не пистолетного выстрела.
Нашим врагом была наша малочисленность – малочисленность и дефицит боеприпасов, а также река позади нас, которая не давала нам возможности маневрировать, отступать и заставляла отражать направленные в лоб атаки врага. Наш «Тигр» оставался практически на одном месте, получая снаряд за снарядом в корпус и башню, пока Вильф хладнокровно выбирал цели и выпускал снаряд за снарядом, еще остающиеся у нас.
Ознакомительная версия.
