Снова 25 кил. пешком. А ноги еще не просыхали. Отдохнуть тоже негде. Вот жизнь. Чтоб она сгорела. Тут еще политрук Новиков приехал из Москвы. И странно, человек сам не хочет жить в Москве. Что за люди? Говорит, что все дорого, но ведь живут же в Москве и стремятся все или большинство туда. Говорит, что уволиться беспартийному можно.
Имеем в виду. Как-нибудь октябрь дослужим. Эх, свобода, свобода!!!! А кругом осень. «И золотит уж осень клены, осыпался с березы лист, и как ковер устлал дорогу». Приятный теплый осенний день. Пряный запах загнивающих листьев. На душе благодушно, спокойно, тихо, но… Это один миг, один момент. А ведь можно покой получить с увольнением. Неужели? Неужели не получу увольнения? Бреду по сопкам с ружьем и вспоминаю охоту осенью в деревне. Радость, хотя и мгновенная, но как она хороша. Рвется, мечется душа.
Ну, устроюсь на квартиру, может быть, немного успокоюсь, забудусь, оставаясь один, порисую, попишу. Выходной, а использовать его не приходится. Что за выходной, коль кроме помещения охр. и трассы никуда не денешься. Паршиво и с питанием. Скорей бы конец стройки.
И все же как-то странно, через месяц годовщина Октября, через месяц сдаем строительство, и никакой подготовки, сплошная сонная тишь. Гнилой какой-то пруд, подернувшийся тиной, а под ней не видать ничего хорошего. 35-я ф-га нач. Макарова. За все время ее руководства на всех ф-гах есть только плохое. Так вот и интересно, как отразилось на ней трудовоспитание.
И все же устав — это забор, который отделяет нас от настоящего мира. Надо оторвать 1–2 доски для того, чтобы пролезть в мир.
Что бы я хотел записать сюда — это конец; конец записей работы в БАМе. Но дни идут, наполняя душу побегами, грабежами, порезами. Иду на 11-ю — 18 кил. пешком. Усталость от каждодневной ходьбы сказывается. Да и чувствуется общая усталость организма. На 11-й радость — побег. Иду в розыск, кончив занятия о правилах стрельбы. В пути сажусь на балластный поезд и до Кагановичей.
Во взводе Камушкин. Напряженное отношение понемногу разрешается. Он первый заговаривает о сапогах, сообщая что:
— Сапог нам не дали из розмага, но я выписал 14 пар, и вам одни обеспечу.
А [неразборчиво] ограбили багажный 97-й. Придешь, негде отдохнуть, живешь со стрелками.
День встречает дождем и холодом.
Вчера вечером рассказал стрелкам о времени года и суток. Таких простых вещей не знают. Вчера же сходил с Солдатовым вечерком к луже, которую называют здесь озером. Вспугнули одну утку и больше ничего. Жизнь Москвы с каждым днем все ярче и болезненней вспоминается. Мокрая погода заставляет задумываться о сапогах, а взять их негде.
Скорей бы, скорей бы Ноябрь, скорей увольнение. Провожу беседу о международном положении, присутствуют жены стрелков и командиров. Та же безграмотность и аполитичность. Мещанство, мещанство. Сидеть бы дома и чтоб никто и никуда не звал и не тревожил. Идут поезда на запад. Грохочет 1-я, считают пассажиры километры и часы до Москвы, а я, крепясь, сдерживаю боль.
С обеда уехал на выходной в Завитую. Там в столовой хоть по-человечески питаться можно. Дождь и слякоть. Сапоги не сапоги. В них больше дыр, чем материала. Вместе с водой, попадающей в сапоги, пропадает и здоровье.
Вызывает нач. 3-й. Душевная беседа, начавшаяся со слов: на улице пакостно, так же и на душе.
Начали с побега Гершевича [неразборчиво] с 35-й, а перешли на меня, на мое настроение, на охоту.
— Ну, как ваше настроение?
— Плохое, т. нач.!
Объясняю о своей специальности, о взглядах на здешних командиров:
— Люди не тяготятся своей слабостью во всем, не умеют работать ни политруки, ни командиры, потому что безграмотны, а если и держится подразделение, то только за страх. Как может политрук провести художественное чтение, беседу на общеобразовательную тему и т. д., когда Бренч, Сергеев, Михайлов и многие другие малограмотные сами?
Отдохнул как будто, конечно, относительно, два дня. Забылся немного.
Нач. 3-й утешает:
— Скоро уедем, т. Чистяков!
Думаю, это скоро мы давно слышали. Удивляет меня следующее. Кажется, надо кончать пути скорей, а безалаберщины больше, чем работы.
Дни так же пусты, как пуст чистый лист бумаги. У меня как будто наступает идиотский период.
Никаких мыслей, как будто все человеческое атрофируется. Доволен тем, что кормят как-нибудь и чем-нибудь, спишь, лаются на тебя и ничего больше. Это же почти животное, а не человек.
Политрук продолжает жить где-то и делать что-то. Работает по какому-то заданию парткома, а своя непосредственная работа? Спрашиваю:
— Будешь переезжать во взвод?
Отвечает:
— Нет, чего переезжать из-за месяца.
По приказу нач. отд. 423 на ф-гах устанавливаются разные премии, а для стр. з/к? Нет! По охране, видите ли, лимитов нет и пр. Стрелки зарплату не получали два м-ца, курить нечего. Поневоле будешь просить у путеармейцев. Прошел на подконвойную 35-ю и обратно 32 километра, провел беседу о конце стройки, проверил знания.
Еле плетешься, а за что, спрашивается, что, много платят, есть заинтересованность? Нет ни черта. Пробыл сутки Бренч, ни занятий, ни беседы не провел. Вот работа.
Беседую со стрелками и их женами о речи Гитлера и Ворошилова.
Шухер на 9-й ф-ге. Зарезали овцу, украли два ружья, шинель и пр. кое-что. Галкин направляет в Завитую, они не идут. Мучились три дня. Я на 11-й по поводу побегов. В/н стр. Ночаев не хочет служить, отпуская з/к, отказывается идти на пост и в конвой. Да и все остальные не против уйти с 11-й.
Карданец заявил:
— Уйду в розыск и дней пятнадцать не явлюсь, проживу где-нибудь в деревне.
Васильченко с Грибенко так поговаривают:
— Пора бы нас сменить, послать на бесконвойную, отдохнуть.
Топаешь пешком каждый день по 40–50 километров. Попадает дичь по пути, прикладывааюсь, четыре штуки сразу, галок.
Выходной, но у нас самая работа. Думал накануне съездить на охоту, но приехал Голубев.
Штаб ф-ги, стахановский декадник и т. д. Приехал Лавров. Нач. б/п. Чем встретишь? Как провести выходной, когда первый день на частной квартире ничего не устроено, не налажено. Сходили, погуляли на сопки. Буро-коричнево кругом. В отделении шалман. Снимают Голубева. Сняли Ершова.
Голубев ездил по трассе и сообщал, что везде все в порядке, а план отделения выполнило только на 80 %. Ершов не обеспечил стах. движение. Прораб ф-ги 35 Романов тоже работает аховски, задерживает производственные планы, нет прикрепления бригад к объектам. Заходит нач. ф-ги Макарова и сообщает:
