— То есть это у вас такой семейный обычай — голосовать за одну партию?
— Да, это неписаное правило, и оно работает в каждой семье, Алекс, таково наше наследие.
— Голосовать за своего кандидата, а не за чужого, очень лёгкий выбор. Это такое ваше наследие — шагать в темноте держась за впереди идущего?
— Грубо говоря, это так.
— А если самый первый в колонне — слепой?
— Нет, этого не может быть, Александр, мы всё равно выбираем между хорошим и отличным!
— Как знать, Шинейд, как знать, знаешь ли, пчёлы летят на мёд, а мухи, сама знаешь, далеко не на мёд. Пускай ты пчела, и ты выберешь свой мёд, но у мух есть своя альтернатива, и они уверены, что она лучшая.
Конечно, каждый проголосовал так, как ему велело его сердце. Мы с Шинейд наблюдали за этим процессом с интересом.
— Невероятно, Александр, взгляни на результаты. Тенденция, однако! В нашем районе выборы выиграл пабликан — владелец паба. В соседнем районе выборы выиграл пабликан — владелец паба. В соседнем районе с другой стороны, выборы выиграл пабликан — владелец паба.
— Ха! Видимо, у них мощная поддержка — «Партия Любителей Пива»!
— В городке, где я живу, Александр, — продолжала Шинейд, — в том самом, где выиграл пабликан — самая худшая дорога во всей Ирландии. Будет ли она отремонтирована?
— Конечно, будет, в этом нет сомнений, иначе выползая из‑за барной стойки, посетители паба рискуют застрять в яме на дороге.
— Сомневаюсь. Лучше бы голосовали, за того, кто даёт дома. Теперь будем и без домов и без дорог.
— Не переживай, Шинейд. Будут и дома и дороги. Всему можно научиться. Что такое быть депутатом? Это искусство хитро делить бюджетные деньги между статьями расходов. Тот, кто способен убедить избирателей, в том, что он лучший кандидат, тот уж точно владеет приёмами хитрости, потому что настоящий лучший не умеет хитрить, и за него никогда не проголосует большинство.
— Напрасно не выдвигается в кандидаты, тот поляк, помнишь, я про него тебе говорила? Его знают все в округе, потому что он торгует нелегально привезёнными сигаретами. Он так популярен!!! Он бы точно выиграл выборы.
— Знаешь, Шинейд, я понял твой юмор, но сигареты, это зло. Быть депутатом, значит делать добро. Добро надо делать бескорыстно. Если бы я стал депутатом, я бы отказался от всех полагающихся депутату денежных довольствий. Нет. Я бы всё направлял на благотворительность! Да, именно так, на благотворительность! Жаль, что я не депутат…
— Так и выдвинул бы свою кандидатуру, почему нет?
— Боюсь, что не стоит. Я никому не умею отказывать. Я не умею сказать нет. Да, быть депутатом, значит делать добро, но я чересчур добр, а это значит, что у меня не получится хитрить с бюджетом в пользу чего- то. Я буду страдать, сочувствуя, тем, кому отказано. Чтобы быть депутатом, то лучше сразу не иметь совести, чем потом мучиться от её угрызений.
Холодно до жути. Чистим тоннель от отработанного компоста, который завершил свой цикл производства грибов. Вонючая, убийственно смердящая сероводородом жижа льётся на одежду, на головы. Я зол, но нет сил для того, чтобы ругаться. Сохраняю мирное состояние духа.
Падди подбегает с очередной проверкой:
— Быстрее, быстрее!
Я сохраняю мирное состояние духа. Я делаю миролюбивые глаза. Даже, нет, не миролюбивые, а жалостливые, как у Хью Гранта[27].
— Падди, смотри, мы и так быстро работаем, у нас не было и минутки на перерыв.
— Александр, блхдь! Ты должен меня уважать! Ты видишь у меня плохое настроение? — Падди сжал свои зубы и обнажил их, как английский кокер–спаниель, в готовности к агрессии.
— Падди, извини, но я работаю очень быстро, на максимуме возможности.
— Александр, ебхть! Если закончите поздно, ТЫ БУДЕШЬ ВИНОВАТ!!!
Декабрьский холод, лёд хрустит под подошвами ботинок. Моя одежда мокра насквозь. Иду домой и леденею по пути. Мне видно моё ближайшее будущее — я кандидат на получение воспаления лёгких или менингита.
Возможно, в этот момент, мои дети сидят у рождественской ёлки. Они сжимают в худеньких ладошках свои мандарины и молятся, чтобы их папа приехал. Детки молятся Святому Николаю. Дети молятся, но я не приеду.
Чему я научился?
Ничему.
Что я получил, знание?
Нет, наказание.
Господи, какой я глупец! Я глуп, я совершил трудно исправимую ошибку, я признаю это, но поздно. Дети молятся, а я снова не приеду.
— Падди, не мог бы ты приобрести фартуки. Плотные, резиновые. Это нестерпимо мокро и холодно выполнять чистку тоннеля без фартука.
— Ты же, русский. У вас такие холода в России. Ты привычный! Тебе не должно быть холодно, ты же из России. У меня нет лишних денег на фартук. Если тебе надо, то покупай сам! — отошёл от проблемы Падди, а глаза его при этом такие честные–честные, добрые–добрые.
Через два дня Падди пригласил коммерсанта. Я заказал у него фартук, резиновые сапоги, фуфайку.
— Я выставлю тебе на счёт, а, Падди? — спрашивает коммерсант.
— Нет, Александр всё оплачивает сам!
— Падди такой хороший человек. Он джентльмен, не так ли? — хитро подмигнул мне коммерсант.
Что он имел виду? Это был сарказм, или он был серьёзен со мной? Резиновые сапоги и фартук мне нужны для того, чтобы я на него работал. Если Падди джентльмен, то почему он не выполняет своих обязанностей по снабжению работника самым необходимым?
— Откуда ты, Александр? — спросил меня коммерсант заинтересовано и фокусировал нам мне свой академический взгляд.
— Я из России.
— А где эта страна находится, где‑то возле Литвы? — неуверенно продолжил коммерсант.
В этот момент было видно, как зрачки его пронзительных орлиных глаз повернулись внутрь и бегают так, как будто пытаются прочесть информацию, написанную внутри его черепной коробки. Но тщетно. Файл не найден. Таким образом, одна пятая часть суши планеты Земля осталась малоизвестной окраиной Литвы.
Я не стал его переубеждать. Бессмысленно.
— Да, — сказал я, — Россия это, примерно между Литвой и Китаем. Если будешь в неё целиться — не промахнёшься.
Как любопытно он сказал «Падди — джентльмен, не так ли?»
Мне верится, что на самом деле, Падди — джентльмен. Где бы он ни появился, с кем бы он ни общался, Падди — джентльмен. Однако, когда он повелевает — он диктатор. Когда он командует, он показывает себя таким, каков он есть на самом деле. Возможно, Падди был джентльменом, но сама возможность приказывать, сделала его диктатором, а по сути — негодяем. Безграничная власть развращает хозяина, а Падди развращён безграничной властью, уже абсолютно.
