7
А. Б. Мигдал. Наследство Чука. - В кн.: Воспоминания о Померанчуке. - М.: Наука, 1988.
Нунатак - скала посередине ледника и обтекаемая им.
Подъём на перевал Абдукагор от базового лагеря идёт сначала по покрытому каменной мореной леднику (камни разного размера, вмёрзшие в лёд или подвижные, лежащие на ледяных торосах). Затем начинается зона чёрного ледника, перерезанного открытыми трещинами, которые надо обходить или перепрыгивать. Здесь надо идти на кошках, т. к. уклон 20° и ботинки не держат. Далее - зона покрытого снегом белого ледника со скрытыми трещинами. Подъём здесь небольшой, кошки не нужны, и основную опасность представляют трещины. Поэтому идут на верёвках в связках по 3-5 человек. Прикрытую снегом трещину заметить очень трудно, и ледорубом она не всегда прощупывается: не будешь же втыкать ледоруб каждые 20-30 см. Поэтому случаи, когда человек проваливается в трещину, очень часты. (В нашей группе при подъёме на перевал Абдукагор это случалось несколько раз, я проваливался один или два раза.) Остальные по связке тут же страхуют провалившегося, закрепляя верёвку на воткнутый ледоруб. Однако, практически эта предосторожность оказывается излишней: от глубокого падения в трещину человека спасает рюкзак. Когда рюкзак касается снега, давление резко уменьшается, и снег держит. Но ощущение всё равно очень неприятное - чувствуешь, что ноги у тебя болтаются в пустоте. Начинаешь ползком выбираться вперёд или вбок, однако бывает, что и здесь снег проваливается, и непонятно, ползёшь ты поперек или вдоль трещины. После этой зоны ледника идёт некрутой (20-30°) подъём по фирновому склону, который выводит на перевал Абдукагор (5100 м). Сразу за ним громадное пространство ледника Федченко, окаймлённое на горизонте стеной шеститысячников.
С 1972 года, когда Грибов был избран членом-корреспондентом Академии Наук, до его кончины в 1997 году по Отделению Ядерной Физики, куда входил Грибов, было избрано 8 академиков-теоретиков, но Грибов не был удостоен этой чести.
В 50-х годах в течение нескольких лет Я. Б. работал в Теоретической Лаборатории ИТЭФ по совместительству, а потом был уволен по решению сверху. И. Я. Померанчук (заведующий Теоретической Лабораторией) и А. И. Алиханов (директор ИТЭФ) пытались сопротивляться, но наверху были неумолимы: совместительства должны быть запрещены. Такая же участь постигла и Л.Д.Ландау - он тоже тогда был уволен из ИТЭФ. Обсуждения с Я. Б. были очень полезны для нас. Примеры этому я привожу в тексте. Мне кажется, что и для Я. Б. эти обсуждения были полезны. До сих пор, как ценную реликвию, я берегу оттиск его статьи 1954 года с дарственной надписью "Дорогому Борису Лазаревичу от благодарного ученика". Мне хотелось бы думать, что это была не просто шутка.
До войны, действительно, немецкая физика была самой передовой. Теория относительности, квантовая механика в основном были созданы в Германии, основные физические журналы печатались на немецком языке. Но с приходом нацистов к власти в Германии большинство выдающихся физиков уехало из этой страны.
Ряд фактов свидетельствует о том, что у Гейзенберга были связи в высоких кругах нацистской Германии:
1)В 1937 года газета СС Der schwarze Corps обвинила Гейзенберга в преподавании "еврейской физики" и назвала его "белым евреем". Дело Гейзенберга рассматривалось гестапо почти год и в конце концов личным решением Гиммлера он был оправдан и признан лояльным режиму [1]. Это показывает, что у Гейзенберга были весьма влиятельные покровители;
2)В 1943 году Гейзенберг поехал в Краков в качестве личного гостя польского генерал-губернатора Франка. Этот визит состоялся через несколько месяцев после подавления восстания в варшавском гетто [1];
3)Среди друзей Гейзенберга были генерал Бек (казнён в 1944 году за участие в заговоре против Гитлера), послы фон Хассель и граф Шуленберг [4] (см. [3]). По опыту Советского Союза я знаю, что в высших сферах секреты (кроме чисто военных) не держатся, а циркулируют в виде слухов, но не распространяются вниз. Думаю, что так же было и в нацистской Германии.
В связи с войной в Корее имел место любопытный эпизод. У Л. А. Арцимовича, известного физика, было пристрастие - анализировать военные операции. Он считал себя хорошим стратегом, и вот, когда северокорейские войска прижали к морю в районе Пусана американцев и остатки южнокорейской армии, а США готовили подкрепления, Лев Андреевич, анализируя ситуацию, пришёл к выводу, что морской десант американцев со стороны Жёлтого моря в середине Корейского полуострова (а у США было подавляющее превосходство на море и в воздухе) явился бы смертельным ударом для северокорейской армии - её коммуникации были бы перерезаны, а поражение неминуемым. Он сообщил об этом нескольким своим знакомым. Вскоре Арцимовича вызвал Берия и сказал ему: "Ты что болтаешь? Ты знаешь, кто операцию планирует? Молчи, а не то тебэ плохо будэт!" Через несколько дней американцы высадились в Инчоне, северокорейская армия была разгромлена, и полного поражения Северной Кореи удалось избежать только благодаря интервенции китайской армии (так называемых китайских "народных добровольцев") во главе с маршалом Пэн Дэхуайем.
Остроумов Н. Армада, которая не взлетела. - Военно-исторический журнал, 1992, 10.
Такое письмо, по имеющимся у меня сведениям, уже существовало - его написал историк КПСС академик И. Минц - и кое-кем даже было подписано. Я знаю фамилии по крайней мере двух человек, которые - под сильнейшим давлением, конечно - подписали его. Этих людей уже давно нет, и, чтобы не тревожить их память, не буду называть имен. Имя же мужественного человека, отказавшегося подписать письмо, я назову - это И. Г. Эренбург. (По другим сведениям, письмо также отказались подписать певец, народный артист СССР М. Рейзен и генерал Я. Крейзер.)
См.: Гуревич И. И., Зельдович Я. Б., Померанчук И. Я., Харитон Ю. Б. Отчёт лаб.№2. - ИАЭ, 1946; опубл. в УФН, 161, 171 (1997).
Автор благодарен Г. А. Гончарову за эту информацию. См. также: Goncharov G.A. Thermonuclear Millestones. - Physics Today, 49, November 1996, 44-61.
См.: 1) Rhodes R. Durk Sun. The Making of Hydrogen Bomb. - New York, London: Simon and Schuster, 1985. 2) D. Holloway. Stalin and the Bomb. - Yale Univ. Press, 1994; русский перевод: Д. Холловэй. Сталин и бомба. - Новосибирск: Сибирский Хронограф, 1997.
По этой же причине плутоний, образующийся в реакторах атомных электростанций, где выдержка очень велика, крайне трудно использовать для создания бомбы. До 90-х годов этого вообще не умели делать. Сейчас научились делать бомбы даже из плутония сильно загрязнённого изотопом 240Pu но они требуют значительно большего количества активного вещества.
