Особое предпочтение отдавалось умению в совершенстве владеть языком международного дипломатического общения, каким в ту пору утвердился французский. В министерстве все сотрудники изъяснялись только по-французски, что давало повод некоторым публицистам язвить, называя внешнеполитическое ведомство «иностранным министерством русских дел».
Возглавив МИД, Горчаков стал первым российским министром, обратившим внимание на необходимость систематизации и последующего изучения дипломатических документов прошлого. Начали разбирать архивы, относившиеся к истории внешней политики и государственного строительства, открыв к ним постоянный доступ для исследователей.
Главноуправляющий архивным департаментом Гамбургер оставил красноречивые воспоминания о том, каких трудов стоило Горчакову добиться передачи одного из солидных особняков Москвы, здания бывшего Горного управления, для размещения фондов московской части архивов МИДа. Пришлось выдержать атаку весьма влиятельных лиц, чтобы «отбить» здание в пользу архивного ведомства. Эта полная драматических перипетий эпопея завершилась выделением средств на капитальный ремонт здания. Его открытие состоялось в 1868 году.
Горчаков инициировал издательскую деятельность министерства выпуском в 1861 году первого ежегодника. В нем публиковались важнейшие сведения и документы о деятельности МИДа за истекший год. Тогда же приступили к изданию «Собрания трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами», «Восточного сборника», а также словарей восточных языков.
Реформирование ведомства продолжалось на протяжении многих лет. В 1865 году на рассмотрение Государственного совета были внесены предложения относительно новой структуры и штатной численности аппарата Министерства иностранных дел Российской империи, согласно которым предлагалось практически на две трети (с 306 до 139) сократить число его сотрудников. Делалось это в первую очередь за счет ликвидации «столов и столоначальников, надзирающих за работой других». Александр II вслед за Государственным советом все эти предложения утвердил.
Оптимизация численности, ликвидация промежуточных звеньев позволили расширить возможности растущей сети загранучреждений и увеличить оклады занятым на особо ответственных должностях, поскольку ассигнования на нужды министерства сокращению не подвергались. Горчаков добился и того, чтобы служащим министерства были установлены более высокие государственные чины и ранги. Повышение, о котором не могли мечтать чиновники других ведомств, было признанием деловых достоинств сотрудников, свидетельствовало о внимании к людям, близко стоящим к кормилу государственного управления. Тогда же, впервые в истории министерства, была создана специальная кадровая служба: департамент хозяйственных и счетных дел был преобразован в департамент личного состава и хозяйственных дел, уточнены его функции, укреплены штаты.
В 1868 году было принято новое «Учреждение» министерства. В его регламент были внесены уточнения принципиального порядка. Предмет ведения внешнеполитического ведомства России определялся так:
«Политические сношения с иностранными правительствами;
Покровительство в чужих краях русской торговле и вообще русским интересам;
Ходатайство о законной защите русских подданных по делам их за границей;
Содействие к удовлетворению законных требований иностранцев по делам их в России».
Тогда же были откорректированы функциональные обязанности департаментов, уточнены характер и функции ряда должностей, в частности, это касалось и роли заместителя Горчакова, «товарища министра».
В целом же реформаторские усилия Горчакова направлялись на профессионализацию кадров, на выявление и максимальное раскрытие способностей тех, кто с ним работал. Ведь перед аппаратом министерства остро стояла задача не только находиться на уровне политической повседневности, но и прогнозировать возможное развитие международных событий.
Министр умел ценить талантливых работников, старался в интересах службы сохранить тех, кто был особенно полезен. Молодой перспективный дипломат князь А. Б. Лобанов-Ростовский, в ту пору посол России в Турции, без объяснения мотивов подал прошение об отставке. Шаг был довольно неожиданным и даже дерзким для 38-летнего дипломата, занимавшего один из ответственнейших государственных постов. Такой поступок дипломата высокого ранга бросал тень и на само министерство. Однако Горчаков не стал требовать объяснения или тем более осуждать князя. Сообщая о согласии Александра II на отставку, на полях прошения Горчаков от себя написал: «Нет необходимости, мой дорогой князь, говорить Вам о моих личных сожалениях». По прошествии нескольких лет Лобанова-Ростовского удалось вернуть на дипломатическую службу. Завершить карьеру ему довелось министром иностранных дел Российской империи (1895–1898).
«Министр — «божество» и подчиненные — «жрецы» творили внешнюю политику России в особой атмосфере, — писал в своих воспоминаниях князь В. П. Мещерский. — Они воздавали божье — богу своему и свое — себе с замечательным искусством и тактом. Никогда князь не чувствовал в своих жрецах противоречия себе, никогда они его не сводили с престола всеведущего божества, но в то же время нередко это божество говорило их мыслями. Но искусно также вел работу равновесия сам канцлер, во всем, что его касалось… Он всегда был блестящ и великолепен везде тем, что он входил в каждое положение, в каждую минуту, в каждый вопрос — не как бог, а как умный человек. Этот царь слова, этот бог своего ведомства никогда не оскорблял чье-либо самолюбие, никогда не осмеивал чье-либо убеждение, никогда не являлся деспотом своего великозвучащего «я»!
Способность слушать других, не подавляя масштабом и могуществом собственной личности, — одна из особенностей Горчакова-министра. Горчаков умел окружать себя талантливыми людьми, а его канцелярия «носила отпечаток элегантности и была действительно подготовительною школою для дипломатической службы»[75].
Горчаков-министр в своей работе с аппаратом старался поставить дело таким образом, чтобы обмен мыслями, взглядами на проблему происходил в виде дискуссий, состязательности умов, помогал быстро находить сильные ходы, неотразимые аргументы, оперативно облекать их в глубокие по форме и смыслу дипломатические документы. Министр исходил из того, что главным результатом деятельности ведомства должен быть лаконичный документ, в котором, насколько позволяли условия и возможности, прописывались бы цели, установки, предложения, дающие приемлемый ответ на вызов политических обстоятельств времени.
