Москва рекой, а с другой Ленинградским шоссе. Аэродром от реки отделял бруствер. Я заметил интересную деталь, что здание ЦАК, в котором мы расположились, в плане имело форму самолёта, где полукруглый балкон был носовой частью самолёта. Интересно, что во
Франкфурте построили бензозаправку такой же формы.
Мы прыгнули с высоты 8щщ метров и приземлились на очень мягкий аэродром. Ведь когда-то это был заливной луг.
На следующий день предстояли прыжки на точность приземления.
После первого пристрелочного прыжка в воздух поднялась сборная команда СССР, не принимающая участия во Всесоюзной спартакиаде, так как они только накануне прилетели из Братиславы с чемпионата мира, который выиграли по всем статьям.
Мы увидели как приближаются к нам, стоящим у креста, члены сборной Островский, Аникеев, Раевский, Пряхина, и другие. С ними прыгнула сейчас, к моему удивлению Галина Пясецкая, бабушка, как её за глаза называли спортсмены. У них на всех были ботинки с толстой мягкой подошвой.
Нам всем было интересно увидеть сборную, в которой главной сенсацией был Пётр Островский.
После победного для советских спортсменов, чемпионата мира во
Франции, Третий чемпионат мира 1956году проводился в Москве, и его мы с треском проиграли. Абсолютное личное первенство выиграл чех
Коубек, второе место занял тоже член Чехословацкой сборной Егличка и командное первенство заняла тогда Чехословакия.
Федерация парашютного спорта СССР рассмотрела тогда кадровый вопрос и отстранила от должности старшего тренера сборной
П.А.Сторчиенко (он через год опять возглавил сборную) и назначила старшим тренером Лушникова.. Тот в своё время освободился от старшего поколения Федчишина, Косинова и других и сделал ставку на более молодых спортсменов. Сборная тренировалась на базе ВВС, где проходили сборы начальников парашютных служб (ПДС). Один из таких начальников взял с собой укладчиком парашютов паренька третьего года службы, Петю Островского. Он был тихим, скромными исполнительным хлопцем. У него было прыжков 89-85, но он быстро всё усваивал Он успевал уложить парашюты и себе и своему шефу и с удовольствием прыгал. К нему присмотрелся Лушников. Он увидел, что Петя прыгает всё лучше и результаты у него не хуже чем у сборников, и когда начались внутренние соревнования на право участвовать в чемпионате,
Петя показывал наилучшие результаты. Это было непостижимо, но было так как было. Стал вопрос о включении его в сборную. По его результатам ему присвоили звание Мастера спорта и он улетел в
Братиславу. Там он выигрывает два упражнения из трёх и становится абсолютным чемпионом Мира.
Эта история абсолютно неправдоподобна. Практически за один год стать чемпионом Мира? Я и сейчас говорю, что этого не может быть. Но это было. Мне довелось с Петром Островским прыгать в одной команде и я ближе узнал этого феноменального парашютиста, которого я бы назвал парашютным Пеле. . В первый день соревнований на точность приземления погода была благоприятной, и я в обоих прыжках подтвердил мастерский норматив
Предпоследний день соревнований выдался ветреным, и если у земли ветер был в допустимых пределах, порядка 6-7 метров в секунду, допускаемых на соревнованиях такого ранга, то пристрелка показала, что на высоте он в два с лишним раза больше. Мы в условиях
Кировоградской погоды привыкли прыгать при ветре, но сейчас мне предстояли два самых ответственных прыжка, а в такой ветер показать хороший результат было проблематично. Раздались голоса представителей команд, что надо было бы отложить прыжки до наступления боле хорошей погоды, но организаторы соревнований мотивировали, что не хватит денег на продление времени и команды пошли готовиться к прыжкам.
Когда самолёт, в котором мы прыгали, набрал высоту и вышел на боевой курс, я увидел, что мы должны прыгать над городом. Когда я подошёл к двери и посмотрел вниз на крыши многоэтажных домов Тушино, у меня нехорошо засосало под ложечкой и холодок, предвестник сильного страха, залез под шкуру. Я сжал зубы и сказал себе не валять дурака, хотя опасность была реальной в том, что не дай Бог придётся открывать запасный и приземляться в такой ветер на дома… бррр, лучше об этом не думать. Банников крикнул мне, что я должен отделиться над той вон красной крышей. Я посмотрел назад и увидел аэродром, до которого уже было не меньше двух километров. С таким относом мне ещё не приходилось прыгать.
– Пошёл, Толюха!, – крикнул Банников, я оттолкнулся и полетел вниз.
Было жутковато видеть под собой дома, крыши, улицы, увеличивающиеся в размерах, но бояться было просто некогда, взгляд на секундомер, кольцо, рывок и смотрю, как надо мной открывается цветок красивого, красно-синего парашюта Т-2.
Толчок, я сижу в подвесной системе. Надо скорее уходить из района жилых кварталов, но через несколько секунд вижу, что меня несёт со скоростью экспресса и нужно тормозить Разворачиваюсь и смотрю назад, на крест, который вроде остановился. Значит мои действия правильны.
Подо мной проплывает Ленинградское шоссе, здание ЦАКа, и вот я над аэродромом. Приближаюсь к цели и мне кажется, что я не дохожу, решаю развернуться и… ой мамочка!!!, что я делаю? Начинаю разворачиваться на торможение, крест проскакивает подо мной, падаю на мягкую траву, вскакиваю и бегу за поднятым ветром куполом. Вдруг кто-то хватает купол за перемычку щели, я останавливаюсь и вижу, что это Надежда Пряхина, немного скуластая блондинка, новоиспеченная абсолютная чемпионка Мира. Она стала мне выговаривать на мои ошибки, но я её не слушаю, а жду что скажет судья, замеряющий мой результат.
– Двадцать четыре, восемьдесят пять, – говорит тот и я радуюсь, к удивлению Пряхиной – в норматив я вложился.
Второй прыжок был близнецом первого, с той разницей, что я перетормозил и не дошёл до креста 24 метра. Вечером вывесили таблицу результатов и УРА!, я выполнил нормативы мастера.
В последний день соревнований мы прыгали тридцатку, с которой у меня проблем не было.
Погода была облачная и пилот очень долго искал окна в облаках, чтобы мы могли быть видны судьям на трубах во время падения. Летел я в самолёте с Галиной Мухиной, заслуженным мастером спорта, большой, грубоватой на вид, с обветренным лицом, очень скромной и славной женщиной. Мы летали над Москвой и видели знакомые силуэты высоток,
Кремля, стадиона Лужники. На одном из подмосковных заводских аэродромов увидели громадный, треугольный с размахом крыльев на менее 30 метров самолёт. Позже я узнал, что это самый большой бомбардировщик, конструктора Мясищева.
Меня начало укачивать, поташнивало, и я боялся опозориться именно перед Мухиной. Но я достаточно неплохо отпрыгал оба, прыжка выполнив по две восьмёрки сальто.
