Тишина. Еще раз бросил, ни звука. Пробрался через двор, но заднюю калитку оставил приоткрытой, на случай, если придется убегать. Подошел к воротам, но они оказались закрытыми. Тогда я попробовал маленькую калитку, которая находилась рядом, но и она была на засове. Открыл потихонечку ее, а сам боюсь выйти. Там свобода, но там и опасность, охрана. Бесшумно вышел и прижался к стене, весь превратившись в слух, казалось, только оторвусь от стены, сразу услышу проклятое «Хальт». Почему так страшно? Сделал шаг, потом второй и бесшумно пересек улицу, а дальше в чистое поле. Иду, не слыша своих шагов и не оглядываясь. Оглянулся уже далеко за деревней. В некоторых окнах горел свет. Далеко впереди тоже заметил огоньки и старался идти от них подальше. Уже начало светать, а силы на исходе.
На горизонте появился лес, только бы дойти к нему. Решил присесть и чуть-чуть отдохнуть. Прикинул, что за ночь прошел не более пяти километров, а до леса еще с километр. Напился немного и снова пошел. Когда взошло солнце я был уже в лесу. Тут же присел отдохнуть.
Возле леса проходила асфальтная дорога. Не успел сесть, как услышал шум машины. Двигаться в глубь леса у меня не было сил и я решил лечь, чтоб остаться незамеченным.
Возможно, это эсэсовцы едут в лагерь смену принимать, а с ними будут и собаки. Проехало несколько машин и стало снова тихо. Надо идти в глубь леса, так как оставаться на опушке было опасно. Здесь был густой смешанный лес. Это был настоящий первый день на свободе. Я очень радовался этому и стал прикидывать, в каком направлении нужно двигаться. Решил идти на Чехословакию, ориентируясь днем по солнцу, а ночью по звездам, но самое главное, я знал, что мне нужно идти на юг.
Счет дням и числам я давно потерял, знал только, что мой день рождения двадцать четвертого марта и мне исполнится двадцать лет. Прошел ли этот день я не знал, но решил его отметить. Ночью пошел в деревню сменить полосатую лагерную одежду на гражданскую. Зашел в конюшню и стал искать рабочую одежду. Вещей было много, я снял свою и стал примерять все, что было в сарае.
Пиджак подобрал слегка большой, брюки выбрал самые маленькие. Оделся и ушел, но подходя к лесу, понял, какую я сделал ошибку: оставил в конюшне свою одежду. Вернуться обратно и забрать? Очень опасно, будь что будет, да и тучи собираются — дождь пройдет и смоет все следы. Ничего покушать в деревне я не нашел. Пока я жил на одних желудях, но с картошкой было бы лучше, как с хлебом.
В деревню я больше не ходил, потому что картошку немцы хранили в буртах, прямо в поле. Это очень облегчило мне жизнь. Днем высмотришь место, а когда стемнеет — иди и бери. Много я нести не мог, но на два-три дня хватало.
Однажды, когда я пошел высматривать бурт, услышал как кто-то поет. Стал прислушиваться, откуда доносился звук и пошел на голос. Выглянул из леса и вижу, мужчина пашет поле. Он дошел до конца поля и повернул лошадь в мою сторону. Снова запел и тут я услышал украинскую песню «Розпрягайте, хлопцы, коней». По спине поползли мурашки, что делать, объявить себя?
Пойти попросить спичек у земляка, чтоб спечь картошку, печеная все же лучше, а заодно узнаю, где сейчас фронт.
Может, он не узнает, что я сбежал из лагеря, ведь одежда у меня гражданская? Но вид мой, конечно, выдаст меня с головой. Посмотрел на свои руки, они были такие худые, что мне сразу расхотелось ему показываться, откуда знать, что он не заявит в полицию. Чем ближе он к лесу, тем глубже я в лес. Он снова повернул, я постарался побыстрей выйти, так как приметил повозку. Очень быстро забрал его обед и возвратился в лес. Ты не обеднеешь, а я справлю себе день рождения. Сколько сразу событий — гражданскую одежду достал, а теперь настоящий обед. Можно и день рождения справить. Хорошо пообедал, первый раз за три года, запил молоком. В лесу чувствовал себя как дома, зверей не боялся, а только боялся встречи с людьми..
Хотелось побыстрее уйти от опасных мест, поэтому сколько хватало сил я шел, шел и шел, останавливался только отдохнуть и поесть желудей. Часто попадались кормушки для оленей, значит, можно столкнуться с людьми, а этого я больше всего боялся. Как-то ночью шел я сосновым лесом. Небо затянуло тучами, было совсем темно. Иду и думаю: «Куда ты так торопишься?
Вот напорешься на сук и глаз выколешь». Остановился, нет, идти дальше опасно. Тут же улегся спать и крепко проспал остаток ночи. На утро, когда проснулся, почувствовал, что мои ноги лежат под уклоном. Сел, о ужас, я сижу на краю обрыва. Если сейчас неосторожно повернусь, то полечу в пропасть. На четвереньках отполз подальше от опасности и стал сам себя хвалить. Какой я умница, какой умница! Если бы не подумал о том, что могу выколоть себе глаз, еще шаг и полетел бы в пропасть. Как хорошо, что я вовремя остановился. Осторожно обошел этот обрыв и спустился вниз. Какое прекрасное место! В затишье поднялась молодая зелень, из скалы вытекал тоненький ручей прозрачной воды, сразу захотелось попить из него. Прошел немного дальше и обнаружил небольшое углубление в скале. Здесь было так хорошо, что мне не хотелось больше идти, страшная усталость навалилась на все тело. В кармане было несколько желудей и картошин, поэтому я решил здесь же в пещере позавтракать. После завтрака продолжил осматривать местность. Вверх по склону горы простирался лес, а внизу, похоже, есть деревня. Можно немного пожить на этом месте. Собрал листьев в пещеру и лег отдыхать. В листьях легко согрелся. Как мне хотелось побыть в тепле! Быстро уснул и проснулся, только когда сгустились сумерки. Надо идти на промысел. Когда вышел на опушку леса, увидел огромное поле и бурты с картофелем. Идти было тяжело, поле было вспахано еще на зиму. В первом бурте обнаружил картофель, но мне захотелось посмотреть в другие бурты поменьше, которые я приметил в стороне. В них я нашел свеклу и морковь. Как я обрадовался, когда увидел все это.
Выкинул из карманов картошку и взял морковь. Но пока я дошел до своей пещеры, пришлось несколько раз выбрасывать морковь, чтоб уменьшить вес, принес совсем мало — не мог донести. Поел и снова на промысел, до восхода солнца еще три раза сходил к буртам. Наконец понял, что от буртов до того места, где находилась пещера, далеко и я сделал себе хранилище на опушке леса.
Наносил картошки и морковки, но и следов оставил немало, дорогу протоптал до самого леса. Я надеялся, что сейчас ранняя весна и хозяева не придут в ближайшие дни, а там дождь смоет все следы. Теперь можно остаться в этой пещере до конца войны. Морковь укрепила мои силы, но от сырой картошки началась рвота.
Кто мне скажет, когда кончится война, может, она уже кончилась? Еще немного поживу здесь и, когда окрепну, пойду в деревню. Волосы уже отросли и одежда у меня гражданская. А если уж и остановит полиция, буду говорить фамилию своей знакомой, адрес назову старого лагеря. Скажу, что когда нас эвакуировали, то я сбежал.
