зовут. Смешной такой. Надо узнать, кем и где работает.
«Если на последний автобус до деревни не успею, отправлюсь с солдатиками, – подумала я. – Как раз солдатики из военной комендатуры в часть будут возвращаться. И меня подбросят. Может быть, даже успею фильм по телевизору посмотреть. Сериал новый начинается: «Красное и черное». По Стендалю.
С Николаем Еременко и Натальей Бондарчук. А что с этой?..»
Я посмотрела на неподвижную соперницу. «Скажу дежурной: пусть койку для нее найдет, хотя бы в коридоре. Одну, без сопровождающего, в таком состоянии отпускать отсюда нельзя. Упадет где-нибудь в сугроб, замерзнет. Пусть ночует здесь. До утра оклемается – и пусть домой топает».
Работа закончена. Я положила инструмент в металлическую кювету. Туда же полетели резиновые перчатки, забрызганные кровью. Там же находился и сверток – результат работы.
Я подошла к раковине и открыла кран. Ледяная струя окатила руки, брызги полетели на щёки и в глаза. Меня словно стыдом окатило. Никогда такого не испытывала. Мне вдруг стало нестерпимо стыдно за злость к этой женщине, к сопернице – к той, кого я называла жертвой.
Господи, пластырь!
Я вытерла руки вафельным полотенцем и вернулась к креслу. И принялась освобождать пленницу от бинтов и пластыря. Скорее, скорее, пока не кончился наркоз!
Пердимонокль. От франц. выражения perdit monocle: терять монокль. Жаргонизм, означающий сильное удивление.
Через час караул сменится. Новый часовой заступит на его, Сани Задолбайло, пост на сверхважном охраняемом объекте.
В ранние утренние часы особенно хочется спать. Но только не сегодня! Сегодня его будто подменили. Саню словно распирало изнутри, сердце его быстро колотилось. Ему захотелось совершить что-нибудь выдающееся, почти героическое. Такое, чтоб потом вспоминать об этом всю жизнь, а состарившись, рассказывать внукам!
Вот она, идея!
Ефрейтор Задолбайло достал штык-нож и принялся старательно выцарапывать на корпусе гигантского космического корабля «Уран» метровые буквы, сверкнувшие серебром в его головушке: ДМБ-86
За час он вполне успеет. Поэтому можно работать аккуратно.
Средняя школа села Зажопинские Выселки Мухосранского района не особо отяготила образованием его голову, и без того не баловавшую своего носителя интеллектом. Посему он и подумать не мог, что царапины на корпусе разрушат термозащитную оболочку ракеты, способную выдерживать температуру до 5000 градусов Цельсия. Дело не столько в том, что такая оболочка очень дорого стоит, сколько в том, что из-за повреждений корабль мог разрушиться. Сначала вспыхнул бы пожар в пассажирском отсеке, а затем погиб бы весь экипаж. Задолбайло не ведал, что при входе корабля в атмосферу Земли, особенно в ионосферу, на поверхности корпуса температура достигает до 2000 градусов Цельсия.
Саня трудился. Он гордился собой. Это же здорово, что ему в голову пришла столь смелая идея! Вот дембель так дембель! Космический!
Когда рассветет, думал Саня, надо кого-нибудь из молодых солдатиков-салабонов попросить, чтобы сфотографировали его на фоне корабля с надписью «ДМБ-86».
С этой мыслью часовой убрал штык-нож в пластиковые ножны и поправил сбившийся ремень.
Правда, на космодроме Гойконур запрещалось фотографировать. Даже иметь при себе фотоаппарат, и то было запрещено. Но это не мешало дембелям иметь фотики и по ночам печатать фотографии для дембельских альбомов. В каптерке стоял старый увеличитель с красным фонарем. Имелся тут и запас химреактивов.
И что с того, что объект был повышенный секретности? Что с того, что замполит Мозготыков вместе с прапорщиком Недбайло раз в месяц устраивали в казарме «шмон»? Запас запрещенных «аксессиаров» самым волшебным образом восстанавливался.
Кстати, искажённое французское слово «аксессуар» попало в лексикон прапорщика Недбайло вовсе не случайно. Зачитанный до дыр том Ги де Мопассана – вот откуда прапорщик позаимствовал звучное существительное. С этим томом бравый вояка никогда не расставался. Мопассан и «Устав несения гарнизонной караульной службы» были той парой книг, с которыми Недбайло не разлучался. И это вызывало немалое удивление у проверяющих офицеров из Москвы.
Между прочим, так вышло, что прапорщик был земляком ефрейтора Задолбайло. Он происходил тоже из Мухосранского района, из соседней деревушки Ново-Ипаново.
Обычно накануне проверки он сам делал обход казармы, отбирая у солдат запрещенные «аксессиары». Однако потом, когда опасность была позади, когда политрук Мозготыков утверждался в мысли, что запрещенных «аксессиаров» нет, прапорщик спокойно раздавал «временно конфискованные» предметы их владельцам.
Это касалось не только фотоаппаратов, местного спиртного и картишек с голыми бабами, купленными еще в поезде, когда их, «салабонов», два года назад везли в эти бесконечные хазарейские степи, окруженные горной цепью, но и эротической литературы. Точнее, рукописного самиздата, оригиналом которому служил сомнительный первоисточник со старательно выведенным заголовком: «КОМОC-УТРА». Рукопись сопровождалась затертыми картинками, сделанными под копирку шариковой ручкой.
…Ефрейтор уже предвкушал, как через месяц с небольшим поедет домой, в Мухосранский район, в родное село Зажопинские Выселки. Он представлял себя в парадной форме, воображал себя «полным кавалером» значков и даже медалей, которые он по блату прикупил в местной палатке «Военторга», у жены прапорщика Оксаны. К его достижениям по службе эти медальки никакого отношения, конечно, не имели.
Отец, Задолбайло-старший, обещал выгнать к его приезду целый бидон чистейшего самогона, а еще зарезать огромную свиноматку. Она будет зажарена на вертеле – прямо на улице, перед избой. А он, ефрейтор, позвякивая на кителе медалями, почти герой, будет рассказывать девчонкам и вообще сельской молодежи о подвигах на Гойконуре. Расскажет о том, как он, одинокий космический волк, вел неравный бой с ротой заграничных диверсантов, решивших захватить советский космодром. Он был ранен и уже думал о конце, но подоспевший на помощь штурмовой отряд на танках, бронетранспортерах и боевых вертолетах сумел добить наглых диверсантов. Девушки будут охать и делать круглые глаза, а он, подражая любимому актеру Леониду Быкову из кинофильма «В бой идут одни старики», прикурит вынутую из «серебряного» портсигара папироску. Смачно затянувшись и выдохнув дым в лица сельчанкам, он продолжит рассказы о тяжких буднях космогероя Задолбайло…
Утренняя хмарь потихонечку рассеивалась. Из-за горного массива потянулись несмелые солнечные лучики. Они разгорались, удлинялись и как бы смывали темные фиолетовые тени со скал. Из-за горы показался огненный шар. Весь космодром, его стартовый стол, стапели и сам корабль, красавец «Уран», покрытый бриллиантами выпавшей за ночь росы, засверкали, заискрились на солнце.
Прикрыв глаза от сияющего солнца, Санек удовлетворенно оглядел метровые вырезанные буквы «ДМБ-86». Красота! Такие буквы будут видны за полкилометра, а то и за километр. Разумеется, весь наряд во главе с земляком, то бишь прапорщиком Недбайло, оценит творение по достоинству. А как же! Да они
