В письме на имя директора Института мировой литературы, сопровождавшем переданные документы, руководство КГБ выразило пожелание, чтобы некоторые из них хранились в специальном фонде, а при допуске к ним исследователей не сообщался источник поступления. Это было вызвано тем, что в то время некоторые из корреспондентов Максима Горького еще не были реабилитированы.
В настоящее время в архиве Комитета госбезопасности хранятся копии трех писем Горького Ленину (о конфликте с Заксом по поводу договора с издательством Гржебина и о ходатайстве по делу арестованного кооператора Л. П. Воробьева), а также копии писем другим адресатам в Советском Союзе.
В архивах КГБ находится и история болезни М. Горького вместе с документами о его смерти. В 1938 году обвинения в «причастности к убийству» писателя предъявлялись профессору Д. Плетневу, врачам Л. Левину и И. Казакову, осужденным по делу так называемого «правотроцкистского блока» и впоследствии реабилитированным, а также наркому внутренних дел Г. Ягоде.
Что касается остального литературного наследия и переписки М. Горького, то судьбу этих материалов решала правительственная комиссия, созданная в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР в июне 1936 года. В архиве КГБ СССР сохранились копии протоколов двух ее заседаний, а также инструкции по описанию и хранению документов М. Горького. Иных материалов правительственной комиссии в архивах не обнаружено.
Учитывая большой интерес общественности к хранящимся в архиве Комитета госбезопасности документам, относящимся к творчеству, жизни и смерти Максима Горького, и откликаясь на обращение «Независимой газеты», я дал указание передать их в Институт мировой литературы и снять ограничения на материалы, направленные туда в 1961 году.
С уважением.
В. Бакатин».
Я старался идти навстречу, когда ко мне обращались с просьбами о документальном освещении тех или иных событий. По инициативе народного депутата СССР Юрия Карякина была достигнута договоренность со студией «Контакт-фильм» о начале съемок многосерийного документального фильма об истории органов безопасности с 1917 года с привлечением специалистов и архивов КГБ. Дважды я имел возможность встретиться с творческой группой фильма, рассматривая концепцию будущего сценария картины. Контракты на создание фильмов с использованием архивов заключал Центр общественных связей КГБ, хотя об этих контрактах меня не ставили в известность.
Буковский получил возможность ознакомиться с делами многих диссидентов для съемок документального фильма о Ю. Галанскове. Журналистам из «Рабочей трибуны» попытались помочь в поиске следов знаменитой Янтарной комнаты, бесследно исчезнувшей в конце войны. Планы создания серии документальных публикаций архивных документов КГБ были разработаны в его Высшей школе. По просьбе Его Святейшества Патриарха Алексия представители патриархии получили полный доступ к делам о репрессиях религиозных деятелей, в частности Патриарха Тихона и митрополита Вениамина. В соответствии с запросом Председателя Верховного Совета Латвии Горбунова директору латвийского института истории Райнису была предоставлена возможность изучить все интересующие досье на репрессированных в 40-е годы видных политических и общественных деятелей этой республики.
Архивы в той степени, в какой это было возможно, становились достоянием гласности. В ряде случаев журналистов и исследователей ждало разочарование. Документов, которые, как предполагалось, должны были бы находиться в архивах КГБ, там, вероятнее всего, никогда не было. Так, не обнаружено никаких следов и ничего похожего на «досье Шолохова», отыскать которое просили меня его родные. Другие документы были уничтожены в рутинном порядке по истечении срока хранения. Третьи — уничтожались целенаправленно и сравнительно недавно, чтобы избавиться от нежелательной для прежнего руководства КГБ информации. В этой организации когда хотят, умеют хранить тайны.
Из всех связанных с архивами вопросов наибольший интерес у обращавшихся ко мне вызывали дела, связанные с Андреем Сахаровым, Александром Солженицыным, Ли Харви Освальдом, судьбой американских военнопленных во Вьетнаме, Раулем Валленбергом, обстоятельствами покушения на папу римского Иоанна Павла И. И с каждым из этих дел возникали какие-то проблемы.
Когда Елена Боннэр попросила меня помочь в розыске рукописей и дневников Андрея Сахарова, я дал задание найти досье академика. Мне доложили: на Сахарова «бумаги» не собирали. Пришлось перепроверять офицеров. Как и следовало ожидать, оказалось, солгали. Было досье на Сахарова — 550 томов. Все, что от них осталось, это акт об уничтожении всех томов дела на «Аскета», одна магнитофонная кассета, на которой записано его интервью 1974 года ливанской газете, да четыре заключения разного рода экспертов о том, насколько секретна та информация о советском ядерном оружии, которая содержалась в его выступлениях и заявлениях. И это все. А ведь записи и дневники Сахарова бесценны, уничтожать их — верх глупости. Неужели кто-то мог на такое пойти? До сих пор не могу поверить. Надо продолжать поиски. Единожды (?) солгавшему веры нет.
За что же травили Сахарова? За какие высказывания он должен был подвергнуться уголовному преследованию? 28 сентября 1973 года в Записке в ЦК КПСС КГБ приводит наиболее опасные из mix, которые не подлежат разглашению: «Наше общество заражено апатией, лицемерием, мещанским эгоизмом, открытой жестокостью. Большинство представителей его высшего слоя — партийно-государственного аппарата управления, высших преуспевающих слоев интеллигенции — цепко держатся за свои явные и тайные привилегии и глубоко безразличны к нарушениям прав человека, к интересам прогресса, к безопасности, к будущему человечества.
…Необходима большая идеологическая свобода, полное прекращение всех форм преследования за убеждения.
…Состояние образования и здравоохранения для народа это нищета общедоступных больниц, бедность сельских школ, переполненные классы и придавленность народного учителя, казенное лицемерие в преподавании, распространяющее на подрастающее поколение дух равнодушия к нравственным, художественным и научным ценностям.
…Необычайно опасным по своим последствиям для общества и совершенно недопустимым нарушением прав человека является использование в политических целях психиатрии…»
Ну и кто сейчас возьмется указать, где в этих словах хоть капля неправды! Преследовали именно за правду, потому что ее власти предержащие боялись больше всего и потому «засекречивали».
