Оттуда пошли в Камерный — генеральная — «Дети солнца». Просидели один акт и ушли — немыслимо. М. А. говорил, что у него «все тело чешется от скуки».
Ужасны горьковские пьесы. Хотя романы еще хуже.
Паша Марков просится слушать театральный роман.
19 апреля.Это уже просто невезение. После «Детей солнца» — попала сегодня тоже на удовольствие — «Большой день» Киршона в Вахтанговском.
Вильямс сделал для этой скверной пьесы очень приличные декорации.
В мое отсутствие к М. А. заходила жена поэта Мандельштама. Он выслан, она в очень тяжелом положении, без работы.
Обедал Дмитриев. Сияет. Говорят, он великолепно сделал «Анну Каренину».
Успех «Карениной» оглушительный. Публика рвется на спектакли.
20 апреля.Вот это штука — арестован Мутных. В Большом театре волнение.
Звонок из Союзфото иностранного отдела, просят М. А. сняться для Парижской выставки. Я ответила неопределенно.
Слух о том, что приехал в СССР Куприн.
21 апреля.Слухи о том, что с Киршоном и Афиногеновым что-то неладно. Говорят, что арестован Авербах. Неужели пришла судьба и для них?
Опять звонок Союзфото. Я сказала (по желанию М. А.), что М. А. не будет сниматься. Удивление и раздражение.
22 апреля.Вечером — Качалов, Литовцева, Дима Качалов, Марков, Виленкин, Сахновский с женой, Ермолинский, Вильямсы, Шебалин, Мелик с Минной — слушали у нас отрывки из «Записок покойника». И смеялись. Но Качалов загрустил. И вообще, все они были как-то ошарашены тем, что вывели Театр — я говорю о мхатчиках.
За ужином (a la fourchette) скучновато — Качалову не дают пить, Сахновскому тоже. Это стесняло других.
Марков пришел поздно и вошел в комнату как раз тогда, когда М. А. читал, что Комаров смеется странным смешком… Все засмеялись, увидев Маркова, и он тоже начал смеяться своим кудахтающим смехом. Получилось забавно.
Марков рассказывал, что в ложе (по-видимому, на «Анне Карениной») был разговор о поездке в Париж, что, будто бы, Сталин был за то, чтобы везти «Турбиных» в Париж, а Молотов возражал.
23 апреля.Да, пришло возмездие. В газетах очень дурно о Киршоне и об Афиногенове. «Большой день» уже — плохая пьеса.
25 апреля.Были в Большом театре. Когда шли домой, в Охотном ряду встретили Валентина Катаева. Конечно, разговор о Киршоне. Сказал, что будто арестован Крючков — секретарь Горького.
В «Вечерке» Крючков называется грязным дельцом. Значит, действительно правда, что арестован.
26 апреля.Вечером Калужские. Рассказывают, что Станиславский взбешен успехом «Анны Карениной», злобствует на Немировича. Сказал, что Театр надо закрыть на два года, чтобы актеров выучить системе.
М. А. в шутку сказал:
— Эх, не знаете вы, что вам дальше надо делать. Я бы мог указать такую инсценировочку, что вы будете засыпаны наградами!
Оля загорелась — какую?!
М. А. потом уверял меня, что она, наверно, скажет об этом Вл. Ив. всерьез. А ему страшно хотелось поддразнить их.
27 апреля.Шли по Газетному. Догоняет Олеша. Уговаривает М. А. пойти на собрание московских драматургов, которое открывается сегодня и на котором будут расправляться с Киршоном. Уговаривал выступить и сказать, что Киршон был главным организатором травли М. А.
Это-то правда. Но М. А. и не подумает выступать с таким заявлением и вообще не пойдет.
Ведь раздирать на части Киршона будут главным образом те, что еще несколько дней назад подхалимствовали перед ним.
Вечером на «Онегине». Хорошо поет Татьяну Кругликова.
28 апреля.На «Спящей красавице». Головкина танцевала в первый раз. После спектакля на Тверской столкнулись с Меликом, потом с Марковым.
Марков говорил, что Вл. Ив. похвалил два последних акта «Большого дня», когда Киршон представлял эту пьесу в МХАТ. А Маркову понравились первые два акта, а про третий и четвертый он сказал, что — слабые.
МХАТ тоже виноват в том, что в литературе и главным образом в драматургии хозяйничал Киршон.
У М. А. тяжелое настроение духа.
Впрочем, что же — будущее наше, действительно, беспросветно.
Оля сказала Немировичу, что «у Булгакова есть проект какой-то инсценировки», и тот очень хочет узнать этот проект.
Ровно ничего он не узнает, так как и проекта никакого нет.
29 апреля.М. А., Сережа и я — на концерте Эгона Петра в Большом зале консерватории. Блестящий пианист. Больше всего понравилось М. А. «У ручья» Листа.
Хмелева, Добронравова и Тарасову наградили званием народных артистов СССР, а Театр — орденом Ленина (последнее — вчера).
М. А. говорит:
— Ох, склока будет в Театре! Шевченко! Коренева! Ливанов!..
30 апреля.Заезжали навестить вдову Ильфа — не застали.
Зашли тут же к Петрову, но была дома только жена его.
Хорошая солнечная погода, проехались на речном трамвае по Москве-реке. Успокаивает.
Возвращаясь домой, встретили Тренева. Он рассказывал, что на собрании драматургов вытащили к ответу Литовского — зачем протаскивал пьесы Киршона и Афиногенова?!
Он будто бы кричал:
— Не я один!!
Тренев сказал, что МХАТу дано множество персональных орденов.
Вечером у нас Мелик с Минной. М. А. развеселился, рассказывал смешные вещи.
1 мая.Обедали Ермолинский и Шапошников. Ермолинский рассказал, что на собрании вытащили Млечина. Тот начал свою речь так:
— Вы здесь говорили, что я травил Булгакова. Хотите, я вам расскажу содержание его пьесы?..
Но ему не дали продолжать. Экий подлец!
Предсказания М. А. оправдались: Книппер, говорят, заявила, что она уходит из Театра. А Ливанов сказал, что он вообще не будет играть, пока ему не дадут народного.
2 мая.Днем М. А. разбирал старые газеты в своей библиотеке.
Вечером были у Троицких, там был муж Нины, видимо, журналист, Добраницкий, кажется, так его зовут. Рассказывал о собраниях драматургов в связи с делом Киршона.
М. А. твердо решил писать письмо о своей писательской судьбе. Дальше так жить нельзя. Он занимается пожиранием самого себя.
3 мая.М. А. весь день пролежал в постели, чувствует себя плохо, ночь не спал. Такие вечера действуют на него плохо: один пристает, почему М. А. не ходит на собрания писателей, другой — почему М. А. пишет не то, что нужно, третья — откуда М. А. достал экземпляр «Белой гвардии», вышедшей в Париже…
