праздновали рождение своего шестого и последнего ребенка в их уютном доме на авеню Анри Мартен. Анна Маргарета Нелли, или Нелли, как ее будут называть, родилась холодным февралем того же года, той же зимой, когда ее будущий деверь Пьер появился на свет в нескольких кварталах от их дома. Во многих отношениях Нелли с детства была сильной личностью, больше похожей на отца, чем на мать. Она росла хорошо образованной, знала два языка и, несмотря на огромное богатство семьи, была достаточно прагматичной.
Летом 1901 года было решено, что Нелли, «очень привлекательная молодая женщина» двадцати трех лет, проведет сезон в Америке. Дрексели, давние друзья семьи, предложили принять ее в своем доме на Лонг-Айленде. Именно здесь, на званом обеде, она встретила своего первого мужа. Лайон Гардинер был двадцатидвухлетним выпускником Принстона из семьи, которая владела островом Гардинер площадью три тысячи акров у восточной оконечности Лонг-Айленда. Стоивший несколько миллионов, остров оказался выгодным вложением для Гардинеров. В 1639 году они купили его у Вьянданча, лидера племени индейцев монтаукетт, отдав за него большую черную собаку, небольшое количество пороха и несколько одеял.
Нелли и Лайон были помолвлены к августу и поженились осенью, всего через несколько месяцев после встречи; возможно, слишком рано для того, чтобы юная Нелли оценила истинный характер мужа. Два года спустя у них родился единственный ребенок, Дороти, но Лайон уже с трудом справлялся с семейной жизнью. Попав в долги, он стал игроком, пьяницей и драчуном. Нелли было стыдно, и она скрыла правду от своей семьи в Париже, делясь лишь со старшей сестрой Милли. После одного ужасающего случая Милли рассказала все отцу. В ярости Джон Харджес отправился на первом корабле в Америку, чтобы доставить свою дочь и маленькую внучку домой в Париж.
Спустя почти десять лет после возвращения в Париж Нелли встретила Жака. После того как отец ее спас, она вернулась в родительский дом и развелась с Лайоном в 1908 году. Окунувшись снова в парижскую светскую жизнь, она обнаружила, что потенциальных женихов у нее в избытке, но отец пристально следил за ней. Частично это было вызвано его защитной реакцией; увидев, что дочь обижена человеком, который женился на ней из-за ее денег, он опасался, что это случится снова. Другая часть тем не менее была связана с фамилией. Когда Нелли вернулась из Америки в качестве матери-одиночки, злые языки уже болтали о ней, и развод был своего рода клеймом. Джон Харджес ненавидел мысль о том, что его семья может быть предметом пустых сплетен. Для человека, который построил бизнес, основывавшийся на доверии и осмотрительности, репутация значила очень много.
Поэтому, когда в 1911 году Нелли сказала отцу, что ее интересует молодой французский ювелир, восьмидесятилетний Джон Харджес не был впечатлен. И когда Жак пришел, чтобы попросить руку его дочери, старик ему отказал. Он боялся еще одного искателя состояния семьи. Его сын Герман не смог помочь сестре в этом деле. Рассматривая семью Картье как лавочников или «просто торговцев», он считал, что Жак слишком уступает имени Harjes с его высокой репутацией в банковских кругах.
Нелли умоляла отца пересмотреть решение. В итоге Джон Харджес пришел к компромиссу. Он настоял, чтобы Жак доказал свою любовь, подождав год, прежде чем снова увидеть Нелли. Если в конце двенадцати месяцев они все еще будут убеждены, что хотят быть вместе, то отец одобрит их союз. Жак, чувствуя искреннюю заботу мсье Харджеса о дочери, согласился на это условие. Что такое год, сказал он Нелли, на фоне остальной жизни? Альфред, Луи и Пьер отнеслись к этому иначе. Возмущенные тем, что член семьи Картье не считается достойным для этого брака, они раздумывали, стоит ли Жаку идти на поводу у старика. Но понимали выгоду женитьбы на даме из семьи Харджес, поэтому не возражали.
Из разговоров с Жан-Жаком Картье
Моя мама была сердита на своего брата Германа за то, что он назвал моего отца торговцем. Как будто он торговал, говорила она! Лучший ювелир в мире! Мама не разговаривала с братом, пока тот не оказался на смертном одре. Он был смертельно ранен в результате несчастного случая во время игры в поло, и только тогда она пошла к нему. Но и это —по просьбе моего отца. На самом деле, обижаться должен был именно он, но отец умел прощать – в отличие от матери.
Путешествие на Восток
К счастью, у Жака впереди было несколько месяцев напряженной работы, чтобы он мог не думать о возможной потере Нелли. За коронацией Георга V в Вестминстерском аббатстве должен был последовать еще один столь же великолепный праздник. На этот раз торжества по случаю коронации нового короля будут проходить в Индии, жемчужине Британской короны. Запланированный на декабрь 1911 года Дели Дурбар (Дурбар – общее народное собрание в Индии. – Прим. перев.) соберет все правящие индийские семьи в их полной красе. Драгоценности окажутся в центре внимания не только в качестве украшений для высоких гостей, но и как подарки новому королю. Альфред и Луи решили, что это нельзя пропустить. Ранее Картье отправлял в Индию продавцов, в том числе Гленцера; но нынешний визит, в котором участвовали новый король и королева Англии, был слишком важен, чтобы доверять это кому-то за пределами семьи. Жак, который уже встречался с несколькими индийскими правителями во время визитов в Лондон, был идеальным представителем семейной фирмы.
Картье были не одиноки в признании огромных возможностей, исходящих с Востока. Когда индийские правящие семьи приезжали в Лондон или Париж, они не просто останавливались в лучших отелях, но занимали целые этажи. Прибывая в лондонский отель Savoy, махараджа Патиалы настаивал на кавалькаде «роллс-ройсов»; в Париже низам Хайдарабада был известен тем, что покупал витрины с драгоценностями целиком. В Мадриде махараджа Капурталы влюбился в красивую испанскую танцовщицу и ухаживал за ней с помощью цветов, бриллиантов и романтических ужинов, пока девушка не согласилась стать одной из его жен.
Если верить слухам, в собственной стране махараджи вели себя еще более экстравагантно, наполняя бассейны шампанским и организовывая пышные свадьбы для своих питомцев. «Они разбрасывали жемчуг как конфетти, они играли в камушки изумрудами размером с глаза пантеры… Они помещали рубины в пупок, а в нос – алмазы». У слонов в Бароде были браслеты из чистого золота, махараджа Ранджит Сингх украсил сбрую своего жеребца изумрудами. «Провидение, – как писал Редьярд Киплинг в 1886 году, – создало махараджей, чтобы предложить человечеству зрелище».
Дамы из общества, устраивающие гламурную вечеринку в Европе, готовы были вывернуться наизнанку, чтобы принять индийского правителя за своим столом. Забудьте о желании иметь в качестве гостьи прекрасную герцогиню – махараджи играли в другой лиге. Их жизнь была предметом сказок. Для Cartier идея создания профессиональных отношений с индийскими правителями была не просто ювелирными заказами, но возможностью связать свое
