Когда вошёл один крупный банкир, с которым я до этого ни разу не встречался, я без колебаний представился своим настоящим именем — Леон Дегрелль. Тот с ироничной улыбкой посмотрел на меня: «А я, Бенито Муссолини»! Мне пришлось попотеть, чтобы убедить его в том, что я не шутил и действительно есть тот, кто я есть!
Так, со временем, изгнанник скользит в пустоту или забвение. Из мощного «Мерседеса» он пересаживается в зловонную подземку изгнания. Чтобы это осознать даже самым умным людям требуется время. Изгнанник предпочитает цепляться за прошлое. Он верил в нечто такое, что в некий момент его жизни, казалось чем-то исключительным. Он ужасно страдает от перехода от этой исключительности к обыденности, он мучается от необходимости питаться комплексными обедами, носить бельё стоимостью в четыре су. Великая мечта разбилась, рассеялась, это мучит его. Нередко он снова начинает верить, что может не всё ещё потеряно, что однажды что-то вернётся. Что-то, да. Но мы — нет. Мы — конченые люди.
Достаточно найти в себе мужество, чтобы осознать это, и подвести итоги. Фашистские движения наложили отпечаток как на своё время, так и на будущее. Именно это имеет значение. Что они оставили? Что они изменили?
Независимо от того, как сложилась наша личная жизнь, столь бурная и яркая в прежние времена и столь унылая и тоскливая сегодня, настоящий вопрос, на который мы должны ответить, звучит так: что осталось и что останется в будущем от этой великой фашистской Авантюры или Эпопеи?
12. Если бы Гитлер победил?
Это серьёзный вопрос: «А если бы Гитлер победил?»
Поскольку долгое время это казалось вполне вероятным, предположим, что это бы случилось. В октябре 1941 г. Гитлер был близок к тому, чтобы захватить Москву (его войска достигли её пригородов), и взять под свой контроль Волгу от истока (куда он дошёл) до устья (оно было в его досягаемости). В Москве ждали только появления танков Райха на Красной площади, чтобы начать восстание. Сталин был бы свергнут, и на этом всё было бы кончено. Несколько немецких колонн быстро достигли бы Сибири, как это сделал Колчак в 1919 г., или высадили бы там десант. Представим себе, что на Тихом океане, во Владивостоке, за десять тысяч километров от Рейна, реет свастика.
Как отреагировал бы на это мир? Англия в 1941 г. могла сдаться в любой момент. Черчиллю было достаточно однажды перебрать виски, чтобы, разбитому апоплексическим ударом, упасть в кресло, пуская слюну. Как этому закоренелому пьянице удалось протянуть так долго, остаётся медицинской загадкой, хотя, его личный врач, после его смерти, опубликовал крайне комичные подробности, касающиеся вакхической стойкости своего знаменитого пациента.
Но даже живой Черчилль зависел от настроения своих избирателей. В 1941 г. англичане ещё пытались проявить стойкость. Но они устали. Захват Гитлером России, который освободил бы руки Люфтваффе, сломил бы их окончательно. Да и к чему вела эта война? Более того, к чему она привела? После пяти лет этого недостойного стриптиза Англия закончила войну голышом, потеряла свою Империю и в мировом масштабе перешла в ранг второстепенных государств. Чемберлен, на месте Черчилля, давно нацепил бы белый флаг на кончик своего зонта.
В любом случае, оставшись наедине с победившей Германией — Империей, не знавшей себе равных, протяженностью в десять тысяч километров, от англо-нормандских островов в Северном море до берегов Сахалина на Тихом океане — Англия оказалась бы в положении жалкого судёнышка, потрёпанного ураганом и готового затонуть в любой момент. Черчилль, а ещё раньше англичане, быстро устали бы вычерпывать воду из погружающегося в воду судна. Укрыться где-нибудь подальше? Но где? В Канаде? Черчилль, не выпускающий бутылки из рук, годился на роль тапёра или трактирщика, но не спасителя. В Африке? В Индии? Но Британская Империя была бы уже потеряна. Она не смогла бы стать последним трамплином для отныне бессмысленного сопротивления.
Мы никогда бы не услышали о де Голле, который стал бы профессором в Оттаве, и вечерами перечитывал бы Сен-Симона или держал моток пряжи в руках, помогая вязать трудолюбивой тётушке Ивонне.
Победа Англии была поистине неслыханным везением для упрямого старикашки, работающего на алкоголе, в растерянности вцепившегося в зловеще потрескивающую расколотую мачту, к которому боги, покровительствующие пьяницам, проявили исключительную снисходительность.
И всё же! Окажись СССР осенью 1941 г. в руках Гитлера, английское сопротивление провалилось бы, с Черчиллем или без него.
Что до американцев, то к этому времени они ещё не вступили в войну. За ними следила Япония, готовая напасть на них в любой удобный момент. Если бы Гитлер завоевал Европу, он не стал бы вмешиваться в дела Японии, как Япония не вмешивалась в немецкое наступление в июне 1941 г. на СССР.
Соединенные Штаты, надолго увязшие в Азии, не захотели бы взвалить на себя тяготы новой войны в Европе. Несмотря на воинственный зуд старого Рузвельта, бледно-зелёного как труп, в своём плаще извозчика, несмотря на возбуждение его супруги Элеонор, с лошадиными зубами, выпирающими наружу, как крюки на гусеничной цепи, военного конфликта между США и Гитлером не состоялось бы.
Итак, предположим, что в конце осени 1941 г. Гитлер вошёл бы в Кремль — от которого он находился на расстоянии в четверть часа поездки на трамвае — как он вошёл в Вену в 1937 г., в Прагу в апреле 1939 г., в Компьен в июне 1940 г.
Что стало бы с Европой?
Гитлер объединил Европу силой, это неоспоримо.
Но всё великое, что свершается в мире, сделано силой. Это печально, скажут некоторые. Конечно, было бы куда благопристойней, если бы храбрые приходские дамы-патронессы и бесстрашные весталки из Армии Спасения, благоухающие шоколадом, мимозой и святой водой, демократично, мирным путём объединили бы наши страны. Но так не бывает.
Капеты стали королями Франции не благодаря выборам и системе всеобщего равного избирательного права. Не считая пары провинций, запрыгнувших в королевскую постель, прежде чем король успел разоблачиться, подобно ерзающей от нетерпения юной супруги, остальная Франция схватилась за мушкеты и пищали. На севере, захваченном королевскими войсками, жители бежали из своих городов, как крысы с тонущего корабля, особенно из Арраса. На юге в альбигойских землях против Луи VIII восстали катары, которых жестоко разбили крестоносцы Короля, заживо поджарив их в собственных замках, своего рода печах крематориев, изобретённых задолго до Гитлера. Повешенные протестанты Колиньи пачками болтались на шпилях церкви Святого Варфоламея. Во время революции Мараты и Фуке-Тенвили предпочли для утверждения своей власти блестящую сталь гильотины, исправно наполняющую корзину отрубленными головами, вместо того, чтобы поить своих избирателей красным вином в ближайшей кофейне.
