Это лишь некоторое увлечение языка, когда кшатрия, воин духа, со страстным преувеличением реагирует на текучие пески Востока. Истинный смысл их можно было бы передать изречением, которое я читал на одном древнем итальянском девизе: "Ignavia est jacere" — самое гнусное преступление — бездействовать…
См. Разговоры, записанные Ниведитой. Из них прежде всего излучается чувство "вселенского". Он высказывает свою надежду на демократическую Америку, он восторгается Италией искусства, культуры и свободы — матерью Мадзини. Он говорит о Китае как о сокровище мира. Он братается с замученными бабидами Персии. Он обнимает в единой любви Индию индусов, магометан и буддистов. Он воодушевляется империей моголов; когда он говорит об Акбаре, на глазах у него выступают слезы. Он умеет понять и защитить даже величие Чингис-хана и его идею единства Азии. Он великолепно восхваляет Будду: "Я — служитель служителей Будды…"
Интуиция человеческого единства не останавливается у него перед искусственными границами делений на расы или народы; она заставляет его говорить, что на Западе он видел типы самых лучших индусов, а в Индии — типы лучших христиан.
Или О. M.- священное слово. Но это последнее начертание не отвечает индусскому произношению в три звука. О. М. или А. У. M.- это, по древним верованиям индусов и по определению самого Вивекананды, "основа всех звуков и символ Брахмана… Вселенная создана из этого звука". "Нада-Брахма — это, говорит он, Брахма-Сын, наиболее тонкий из всей вселенной" (Ср. The Mantram, Om, Word, and Wisdom — Бхакти-йога. Полное собрание сочинений Вивекананды, III, 56–58).
Он придает большое значение физическим упражнениям.
"Мне нужны саперы и шахтеры в моей религиозной армии. Упражняйте же, дети, свои мускулы! Умерщвление плоти хорошо для аскетов. Но работникам нужны стальные мускулы и хорошо развитое тело!"
Так же, как и Ниведиту.
2 июня 1899 года из Калькутты, через Мадрас, Коломбо, Аден, Неаполь, Марсель. 31 июля он был в Лондоне. 16 августа он выезжает из Глазго в Нью-Йорк. Он остается в Соединенных Штатах до 20 июля 1900 года, живя преимущественно в Калифорнии. С 1 августа по 24 октября он живет во Франции, в Париже и в Бретани. Затем через Вену, Балканы, Константинополь, Грецию, Египет он направился в Индию, куда прибыл в начале декабря 1900 года.
Он говорит также об энергии Робеспьера. Он весь полон эпопеей Европы и ее историей. Перед Гибралтаром его воображение рисует ему на пляже галопирующих мавританских лошадок и великое нашествие арабов, совершающих высадку.
Sister Christine сообщила нам недавно в своих неизданных воспоминаниях, что во время первого своего путешествия в 1895 году Вивекананда заметил трагедию Запада.
"Европа на краю вулкана. Если огонь не будет потушен потоком духовности, она взлетит на воздух".
Sister Christine передает нам и другие изумительные слова, полные пророческой интуиции:
"Два года назад (т. е. в 1896 году) он мне сказал: Грядущий переворот, который должен начать новую эру, придет из России или из Китая. Я не могу еще сказать точно, но это будет одна из этих двух стран".
И еще:
"Мир переживает третью эпоху: он — под владычеством вайшия (купец, третье сословие). Четвертой эпохой будет эпоха шудры (пролетария).
А именно: в Пасадене — о "Христе-мессии", в Лос-Анджелесе — о "Прикладной психологии", в Сан-Франциско — об "Идеале вселенской религии", о "Гите", в других городах Калифорнии — о "Миссии Будды, Христа, Кришны", о "Науках и искусствах в Индии", о "Власти разума"… К несчастью, многие из этих лекций были утрачены. Не нашлось второго Гудвина, который бы их записал.
Письмо к мисс Мак-Леод, 18 апреля 1900 года, Аламеда.
Восток и Запад.
Ниведита вскоре после этого отправилась в Англию для переговоров о положении индусских женщин. Вивекананда, благословляя ее перед отъездом, сказал ей следующие, полные силы слова:
"Если я создал вас — погибните! Но если вас создала Мать — живите!"
Он любит говорить, что "христианство не чуждо индусскому духу".
Но он встретил в Париже Патрика Геддса и своего великого соотечественника, биолога Джагадиса Чандер Боза, талант которого он чтил и защищал против всех. Он встретил также этого странного человека — Хирама Максима,*[* Изобретатель пулемета. — Прим. перев.] чье имя связано с орудием истребления, но который стоил больше, чем его смертоубийственная слава, ненавистная ему самому. Он был большим знатоком Китая и Индии.
Его сопровождали мисс Мак-Леод, отец Гиацинт, который на Востоке хотел трудиться над сближением христиан и магометан, г-жа Луазон, Жюль Буа и г-жа Кальве. Странные спутники для саньяси, удалявшегося быстрыми шагами от мира и от жизни! Может быть, самое это отрешение делало его более снисходительным или более равнодушным.
В начале декабря 1900 года.
Он пишет в Майявати в промежутках между приступами удушья три очерка для "Prabuddha Bharata" (один из них о теософии, которой он никогда не любил).
По возвращении в Белур он, еще со своего рода отчаянием, выражает неудовольствие по поводу того, что нашел уже "старика водворившимся в Ашраме!.." Неужели не может быть хоть одного центра, свободного от дуализма! — И он доказывает, что такой культ даже противоречит истинной мысли Рамакришны. Именно в силу учения и желания Рамакришны Вивекананда стал адвайтистом. "Рамакришна был весь адвайта, он проповедовал адвайту. Почему же вы не соблюдаете адвайту?"
Конечно, кшатрия не утратил ничего из своей воинственной мощи. Когда он едет обратно в поезде, английский полковник грубо выражает свое отвращение по поводу того, что в его купе сидит индус, и хочет заставить его уйти. Вивекананда взвивается на дыбы. И в результате полковник вынужден уступить ему место и исчезнуть.
В марте 1901 года он прочел несколько лекций в Дакке. В Шиллонге, административном центре Ассама, он встретил одного англичанина
