Ознакомительная версия.
Глубокоуважаемый Иван Григорьевич!
Сегодня мне сообщили, что 19 апреля назначено заседание Художественного Совета Министерства для обсуждения критики сценария «Славься, народ!» тт. Хубовым и Ярустовским. Но на этот день у нас назначена полуторасменная работа по съемке объекта «Кабинет Николая I». Съемка долго готовилась, и на 19 апреля все необходимые актеры освободились.
Начинаем мы с 12 часов дня и работаем до 1 часа ночи. Если съемка не состоится 19 апреля, то ввиду занятости актеров ее надо будет перенести на 24 апреля, что задержит студию и сорвет апрельский план.
В связи с этим прошу Вас отложить обсуждение нашего вопроса на Худсовете и дать указание, чтобы нас предупреждали не за два дня, а заранее, чтобы мы могли в соответствии с этим составить наш производственный план.
Уважающий Вас режиссер Г. Александров.
17 апреля 1951 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. БОЛЬШАКОВУ
Глубокоуважаемый Иван Григорьевич!
Согласно Вашему циркулярному письму от 2-го апреля с. г. о соблюдении установленных лимитов гонорара за написание литературных сценариев, сумма гонорара, полагающегося за написание песен для картины, включается в общую сумму авторского гонорара.
Нами, до получения Вашего письма, по согласованию с дирекцией к/с «Мосфильм», был приглашен поэт В. А. Луговской для написания песен и гимна к картине «Славься, народ!», и 5-го апреля проект договора с ним был направлен на утверждение директору студии тов. Кузнецову С. А.
Однако тов. Кузнецов, получив в этот день Ваше письмо, подписать договор отказался.
Поскольку с поэтом В. А. Луговским договоренность была достигнута значительно раньше получения Вашего письма, и он фактически уже приступил к работе, я прошу Вас разрешить заключение с тов. Луговским договора с оплатой ему за написание песен 6 000 (шести тысяч) рублей, предусмотренных сметой по картине[307].
Уважающий Вас режиссер Гр. Александров.
25 апреля 1951 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – И. БОЛЬШАКОВУ
Глубокоуважаемый Иван Григорьевич!
На заседании Художественного Совета Министерстве кинематографии СССР 26 апреля с. г. приняты два совершенно противоречивых решения, которые заставляют меня обратиться к Вам с этим письмом.
Художественный Совет записал в протоколе (стр. 24): «Признавая замечания тт. Хубова и Ярустовского, представленные в письменном виде, а также высказанные в личных выступлениях, ценными, Худсовет обращает внимание авторов сценария и постановщика на важность этих замечаний и необходимость их исполнения в процессе работы над фильмом».
С другой стороны записано (стр. 24, 14 строка сверху): «Вместе с тем Худсовет не может не обратить внимание на то обстоятельство, что постановлением Правительства прямо указано, что после утверждения сценария Худсоветом и Министерством кинематографии, постановщик может работать над фильмом только по строго утвержденному сценарию».
Несмотря на мое возражение (стр. 26 стенограммы, 9 строка сверху): «Ваше предложение расходится с Вашим постановлением. Вы постановили в прошлый раз, что на основании замечаний, принятых Худсоветом в процессе работы следует внести исправления. Все идет в плане Ваших замечаний, других изменений мы не вносим», – изменений в формулировке этих двух решений сделано не было.
Должен заметить, что авторы и режиссура по предложениям Худсовета, утвержденным 31 августа 1950 года, действительно провели эти исправления, утвержденные затем министерством. Это был 11-й вариант сценария (если не считать все варианты, обсуждавшиеся и изменявшиеся в процессе работы студией и Министерством).
По этому, 11-му утвержденному варианту мы и снимаем, производя лишь редакцию диалогов в развитии постановления Худсовета.
Но, видимо, это оказалось недостаточно. Худсовет 26 апреля вновь вернулся к утверждению режиссерского сценария, заслушал и обсудил замечания тт. Хубова и Ярустовского.
Так как тт. Хубов и Ярустовский давали свои замечания в основном по устаревшему и неутвержденному 9-му варианту, то выяснилось, что большинство их предложений совпадает с предложениями Худсовета и Министерства, которые в свое время были учтены авторами и внесены в сценарий.
Но кроме этого, они внесли целый ряд новых и весьма ценных предложений по изменению сценария. Однако эти изменения требуют перестройки сценария и увеличения его объема. Критики, например, требуют показа влияния Новоспасского[308] на творчество Глинки, включения «Грузинской песни», предложенной Грибоедовым[309], арии Антониды, татарской песни и других образцов музыки Глинки.
Большинство этих сцен в свое время были в сценарии, но объем картины не позволял нам оставить их, и они были сокращены. Возвращение их в сценарий повлечет за собой увеличение метража, превышающего объем одной картины.
В данное время (Павленко и Тренева в Ялте, Александров в Москве) ведут работу по редакции диалогов согласно утвержденному плану, не имея в виду никаких изменений сценария.
Прошу Вашего совета – что надо делать? Какого из этих двух противоречивых постановлений Худсовета придерживаться: использовать ли новые предложения тт. Хубова и Ярустовского или продолжить работу по утвержденному сценарию, производя лишь дальнейшие редакционные изменения диалогов?
Режиссер Гр. Александров.
30 апреля 1951 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – МИНИСТЕРСТВУ КИНЕМАТОГРАФИИ
Задача фильма «Славься, народ!» состоит в том, чтобы показать и раскрыть музыку Глинки для широких масс советских зрителей, чтобы из музыкального наследства Глинки выбрать те образцы, которые послужили основой развития реалистической русской классической музыки.
Музыкальное наследство Глинки огромно и, естественно, не может поместиться даже в несколько фильмов. Авторы сценария стремились отобрать наиболее ценные образцы глинковской музыки, но, будучи ограничены размерами картины, вынуждены были неоднократно сокращать свои намерения, ужимать литературный и режиссерский сценарий в целях помещения музыкальных материалов в одну картину.
Теперь, когда начались съемки и записан целый ряд музыкальных фрагментов, становится ясно, что эти сокращения и «ужимания» еще недостаточны для того, чтобы отображенная музыка уместилась в размеры одной картины.
Классическая музыка М. И. Глинки, естественно, не была рассчитана на темпы кино, и она не поддается желаемому киносокращению. Это представляет для режиссуры чрезвычайную трудность. Для того чтобы сделать картину в 3 000 метров, необходимо сократить много музыки, диалогов и ужать целый ряд сюжетных сцен. Но это ведет к схематизации картины, к ухудшению ее музыкальных, художественных и идейных качеств.
Ознакомительная версия.
