Командующий оказался в этом деле честным человеком, так как сообщил в своем ответе, что он не представляет собою русского правительства и не может подписать акта, отчуждающего собственность или права России, как это предлагается Японией. Ответ последней был краток и достаточно красноречив: «Берите наши деньги и подписывайте соглашение, а риск относительно законности поделим пополам». Директория во главе с Авксентьевым, Болдыревым и К-о считала себя в это время уполномоченной говорить от имени России. Как только командующий отказался пойти на японское предложение, последние стали делаться Директории. Она командировала во Владивосток Иванова-Ринова для ведения переговоров и, я думаю, для получения денег.
Когда в июне 1919 г. я был во Владивостоке, железо находилось уже в складах и грузилось на японские суда. Авксентьев потом был изгнан, но Болдырев жил в Японии с полным комфор
том и вполне безопасно. Таковы были дела с внешней стороны. Какова судьба других пунктов японского предложения «помощи» России, мы?, без сомнения, узнаем позже.
В конце августа 1918 г. было решено, что пока не будет создана центральная власть, которая могла бы действовать в качестве правительства, было бы тщетно ожидать наступления какого-нибудь порядка в управлении. Для этой цели британский отряд был двинут к Омску, и японцам было сделано предложение последовать за ним. Но японцы вовсе не хотели двигаться:-во-первых, потому, что они хотели укрепить свою власть в областях, ближайших к Японии, а во-вторых, обеспечить за собой возможно больше концессий до появления на сцене Америки. Когда же последняя появилась, японцы стали медлить, чтобы иметь возможность наблюдать за действиями американцев. Британцы двинулись в неизвестность по линии в 5 тысяч миль неохраняемого никем железнодорожного пути; японцы, верные своей природе, завязали с Директориею переговоры относительно занятия всей железной дороги до Урала, а также запрашивали, какие концессии, территориальные и минеральные, они могут рассчитывать получить в виде компенсации за использование японских сил для охраны Директории. Действительно, соглашение между Японией и Директорией, отдававшее первой всю железную дорогу до Урала, было только-что подписано или было накануне подписания, когда Директория пала. Первым актом верховного правителя, адмирала Колчака, было уведомить японцев, что перемена правительства означает также и перемену политики относительно продвижения японских войск и занятия ими железной дороги. Японцы протестовали, но адмирал стоял твердо на своем.
Позиция верховного правителя оказалась серьезным ударом по японской политике, и они стали тревожиться за свое положение на Дальнем Востоке в случае, если его власть распространится и туда. Но как правило можно утверждать, что в России не трудно найти орудие для какого угодно дела. Японцы с некоторого времени для такой оказии держали у себя атамана Семенова. Его войска были расположены вокруг Читы, а власть распространялась от границы Манчжурии до Байкала. Получив уведомление о перемене политики со стороны адмирала
Колчака, японцы приказали Семенову не признавать власти верховного правителя. Подобные же инструкции они дали Калмыкову, занимавшему аналогичное положение на Уссурийской железной дороге; таким образом действительно образовался барьер между ними, их восточными концессиями и верховным правителем. Последний дал приказание очистить линию от обоих бунтовщиков, но японский щтаб ему ответил, что мятежники являются русскими патриотами, военные силы крторых находятся под покровительством Японии, и что в случае необходимости японская армия двинется для их под-, держки.
Успешное сопротивление Семенова и Калмыкова Омскому правительству при помощи вооруженных сил одного из союзников имело разрушительные последствия по всей Сибири. Если Калмыков и Семенов могли с союзной помощью и одобрением открыто смеяться над распоряжениями Омского правительства, то для непосвященных было ясно одно, а именно, что союзники враждебны по отношению к высшей русской власти. Если Семенов и Калмыков осмеливались на подкупное сопротивление законному правительству по приказу иностранной державы, почему мы также не можем удержать за собой захваченных земель и собственности, а также препятствовать отправлению правосудия за совершенные нами преступления? Это было рассчитанным ударом по правительству и искрой, которая вновь воспламенила все анархические элементы. Единая, хорошо организованная Россия была не той Россией, которую хотелось создать Японии. Если бы Японии удались ее территориальные замыслы, Россия превратилась бы в государство, в котором не прекращались бы смуты и физический паралич. Германия пользовалась слабостью русских к конспирации и интригам для создания анархии и разрушения московской власти,а Япония намеревалась продолжать насколько возможно эту анархию в своих собственных политических видах.
Непосредственно после того, как стало известно, что Семенов и Калмыков не желают признать Омского правительства, появились на сцене другие лица, пытавшиеся играть роль Семеновых, причем даже резиденция верховного правителя и его главная хвартира едва избежали прямого нападения; для защиты
их пришлось выставить британских солдат. Таково было положение вещей в первые дни декабря 1918 года.
Как раз около этого времени факт разгрома Германии стал наконец проникать в сознание японских военачальников, а скоро этот факт был отчеканен условиями перемирия (11 ноября 1918 г.). Впрочем, несколько дней японская миссия в Омске просто отказывалась верить телеграммам: их национальное тщеславие отказывалось допустить, что они так сильно заблуждались насчет мощи Британии и* ее союзников. Это было ужасным пробуждением для так называемых «Повелителей Востока», превратившее в нуль все их планы; теперь каждую минуту можно было ожидать появления британских и американских эскадр в Японском море, которые могли восстановить нарушенное равновесие между Японией и ее временно беспомощным соседом. Я не думаю, чтобы это могло случиться, но таковы были японские страхи. С этого времени, хотя объекты японской политики в Сибири остались теми же, она начала осуществлять их совершенно другими приемами.
Первым признаком перемены оказалось, что японские солдаты начали отдавать честь британским офицерам и перестали употреблять приклады своих винтовок по отношению к беззащитным руеским гражданам. Военные поезда японцев не стали более перевозить контрабандных грузов для своих компатриотов, завладевших русскими торговыми делами в самых крупных коммерческих центрах вдоль железной дороги. Японский штаб перестал захватывать- в городах лучшие здания якобы для военных целей, а на самом деле тут же передавая их в наем частным торговцам. Япония таким образом прикрылась тонкой вуалью западной морали и поведения, от которых она стремительно отделилась в 1914 году. Пока приемы гуннов пользовались успехом, она усвоила самые худшие из них. Вообще Япония во всем-подражательница par excellence, и потому, повиди-мому, не могла самостоятельно выйти из положения.
