Ознакомительная версия.
Я считаю, что XX век закончился 19-21 августа 1991 года. <…> Провал августовского путча – событие глобальное, планетарное. <…> В эти дни рухнула последняя империя. А именно имперская политика и имперское мышление в самом начале века сыграли с человечеством злую шутку.
Владимир Соловьев, Елена Клепикова «Борис Ельцин. Политические метаморфозы»
Ельцин привык быть в оппозиции и приготовился к длительной окопной борьбе с Кремлем, когда власть внезапно <…> сама свалилась к нему в руки. Ни конкретного плана, ни навыка властвовать у него не было – отсюда своего рода столбняк, в который впали новые российские руководители в первые недели после путча. <…> Утратив реального врага, демократы занялись выяснением отношений между собой… Победоносная эйфория исчезла, как дым, радость неожиданного триумфа сменилась страхом перед новым…
Егор Гайдар «Гибель империи»
За августовскими событиями следует череда деклараций независимости, принятых республиканскими властями. Чтобы остановить ее, у Союза нет ни силы, ни авторитета. Происходящее наглядно демонстрирует и стране, и миру, что Советский Союз не контролирует свою территорию, с точки зрения международного права не может быть признан его субъектом.
Владимир Соловьев, Елена Клепикова «Борис Ельцин. Политические метаморфозы»
Ельцин совершенно не в состоянии расстаться с фаворитами, которые ему уже не нужны. Он не заменяет одних <…> другими, но коллекционирует их вокруг себя, придумывая для них все новые структуры и должности, один консультативный совет за другим… При таком накоплении сотрудников было бы странно, если бы между ними не возникали трения <…> и конфликты в отсутствие Ельцина.
Михаил Горбачев «Декабрь-91. Моя позиция»
Жизнь вывела на первый план новых людей. Они еще только вступают в мир большой политики. Тут есть определенная опасность. <…> [Они] очень легко смотрят на вещи, действуют поспешно, шарахаются из одной крайности в другую, меняют позиции, нарушают договоренности.
Владимир Соловьев, Елена Клепикова «Борис Ельцин. Политические метаморфозы»
Из-за стремительной экономической деградации, политической анархии и дезинтеграции страны общество впало в панику. У Ельцина не было времени, как у Горбачева, который <…> исчерпал и свое собственное, и ельцинское время… Он остался один на один со страной.
Сергей Кургинян «Я – идеолог чрезвычайного положения»
Произошла сдача «левым» всего игрового поля в заведомо неблагоприятный для них момент, когда они уже успеют взять на себя ответственность, но сделать ничего не успеют.
Владимир Соловьев, Елена Клепикова «Борис Ельцин. Политические метаморфозы»
[Об отпуске после путча] Ельцину эта сочинская пауза понадобилась как раз для превращения из оппозиционера в управителя, из героя в государя. Это изменение не только внешнего имиджа для публики, но и собственного самочувствия.
Руслан Имранович, ну вот и закончились эти три мятежных дня, триумфально завершилось острое многолетнее противостояние, угроза стояния у опасной кровавой черты вроде бы устранена, отгремела и, по-видимому, схлынула победная эйфория, ГКЧП – в прокуратуре, в следственном изоляторе, главный победитель – в отпуске. Что же произошло потом? Вся эта чехарда, шараханья из стороны в сторону – что-то ведь за всем этим стояло? Или ничего?
Неужели российские руководители тогда, как, впрочем, и союзные в свое, уже уходящее время, не понимали, что ситуация особенно сейчас требует от них максимальной мобилизации всех возможных сил, для того чтобы сохранить страну, уберечь хоть что-то? Вы же наверняка помните свои ощущения первых дней после августа?
Я был просто поражен. Как вы знаете, я не занимал никаких ответственных должностей перед приходом во власть, но я основательно исследовал все эти процессы, все периоды и в теоретическом плане готовил себя к политической карьере в течение четверти века. И я был поражен, даже будучи теоретиком, а не практиком, просто поражен поведением и Горбачева, и Ельцина, и многих других властных структур. Они попросту бездействовали в течение нескольких месяцев! Это было преступное бездействие в период, когда страна рассыпалась.
Горбачев вообще-то был уже деморализован после Фороса, я даже не ожидал, что так может согнуться большой политик. Он был уже не политиком: что бы он там ни писал и что бы о нем ни писали, он фактически перестал быть дееспособным президентом. Его с легкостью необыкновенной затерроризировал и добил Ельцин. Ну, например, собрали съезд 2 сентября (Съезд народных депутатов СССР. – Д. Н.) Я, кстати, до сих пор не могу понять поведение союзных депутатов. Они же легко пошли на самоуничтожение. Вот посмотрите, что они там натворили. Создали какой-то Государственный комитет, вместо того чтобы сформировать правительство СССР, вместо того чтобы жестко раскритиковать президента и, кстати, не допустить посадки Лукьянова в тюрьму. Лукьянов не был формально замешан, и неформально тоже. Я лично был против. Депутаты не отстояли своего председателя. Они создали какой-то неконституционный орган и фактически самораспустились. Таким образом, союзные органы власти, включая парламент, сами разрушили союзные институты власти.
Правительство Российской Федерации во главе с Силаевым тоже вопреки Конституции и позиции парламента распустил сам Ельцин. И практически на всем огромном союзном пространстве не осталось ни одного исполнительного союзного органа власти. Формально был только Горбачев, который плен в Форосе фактически заменил «самопленом» в своем кабинете в Кремле. Я, конечно, был ошарашен такой ситуацией. И буквально на второй же день я задавал вопросы Ельцину: где правительство Российской Федерации? где правительство Союза? Ельцин говорил: «Завтра-послезавтра, завтра-послезавтра». Его ближайшие соратники – то же самое… Не с кем было общаться, кроме как с Ельциным.
И что вы думаете? Мы уже тогда в первый раз спасли Российскую Федерацию от полного разлада. Явочным порядком я вынужден был превратить в правительство Президиум Верховного Совета и там решать вопросы. Огромные области, края, республики нуждались в руководстве. Тогда же формально еще существовала централизованная система, и никто не мог на себя взять ответственность за какие-то решения. И я вынужден был принимать эти решения как глава правительства, а члены Президиума – как министры. Вот в таком режиме мы начали работать на уровне Российской Федерации.
Огромные области, края, республики нуждались в руководстве. Тогда же формально еще существовала централизованная система, и никто не мог на себя взять ответственность за какие-то решения.А как вы можете этот феномен объяснить? Ну Союзная власть действительно была чрезвычайно деморализована: удар и последствия августовского блицкрига она, похоже, снести не смогла, не говоря уже о том, что заметная ее часть находилась в «Матросской Тишине». Но почему российское руководство не нашло в себе силы моментально мобилизоваться? Между тем практически во всех других республиках Союза, насколько мне известно, аналогичный процесс протекал совершенно иначе. Лидеры республик очень быстро сообразили, что, собственно, произошло, и моментально начали перестраивать свои управленческие, хозяйственные и прочие механизмы. Почему же ничего похожего не произошло в России?
Ознакомительная версия.
