Создавая эти незабываемые образы, Николай Афанасьевич вкладывал в них всю свою душу, каждый фильм был правдой, потому что судьба его героев очень часто перекликалась с его собственной судьбой. Все было в его жизни – и горе, и радости, чего было больше, судить не берусь. Знаю только одно: его актерская судьба была счастливой – он действительно народный артист, потому что любим своим народом.
Много-много лет назад, когда я только делала свои первые шаги в искусстве, мне посчастливилось встретиться с Николаем Афанасьевичем Крючковым на фестивале российского искусства в Казахстане. На одном из концертов я исполнила песню «Ивушка» композитора Г. Пономаренко. Эта песня была так популярна в то время, что меня называли Ивушкой. Однажды после одного из концертов этого фестиваля меня попросили спеть прямо на улице. И когда я запела «Ивушку», то Николай Афанасьевич подошел и стал петь вместе со мной…
Потом у нас было еще много-много встреч, при каждой из которых первым вопросом Николая Афанасьевича ко мне было: «Ивушка, как жизнь?»
Как жаль, что среди нас больше нет этого человека, но как замечательно, что все, что он сделал в искусстве, осталось с нами, а самое главное – в нас живет память об этом большом русском актере, добром, мудром, скромном человеке.
Людмила Зыкина, 1994 год
Артист не играл рыбакаАртист Крючков – выразитель героической эпохи, воплотивший черты того времени, народный герой. Это первое, что рождается, когда вспоминаешь эпохальные образы, созданные Николаем Афанасьевичем в кино.
Все, что происходило в стране, было отражено в его героях. Без такого начала нет артиста Крючкова. Наверное, об этом напишут все.
И я искал именно эти эпохальные черты, когда летом 1948 года познакомился со знаменитым артистом.
Но я познакомился не с артистом, а с рыбаком. Это было в Сочи, он там отдыхал, а отдых заключался в том, что каждое утро он уходил в море и ловил, ловил…
А потом дарил. Это была страсть. Он просиживал с удочкой 12–14 часов. Мой интерес заключался не в рыбной ловле, а в личности рыбака, я хотел понять, что собой являет известнейший киногерой в лодке, вдалеке от толпы, обожавшей его, без штанов…
Я все пытался увидеть киноартиста, игравшего рыбака, но тщетно. Я был в компании молодого, обаятельного квадратного мужика, не вынимавшего изо рта особо заломленной «беломорины», в кепке (кепаре, как он говорил), к которой он всю жизнь относился как к предмету первой необходимости. Он был счастлив солнцем, морем, свободой. Его немного приблатненная речь, которой щеголяли многие киношники, не умолкала. Он рассказывал о смешных эпизодах на съемках, о своих встречах с друзьями, а друзьями его были все артисты, все спортсмены, все летчики и вообще все, с кем он когда-либо встречался.
Николай Афанасьевич, Коля, был человеком широким, добрым, простым и отзывчивым. Наверное, он понимал, какое место занимает в обществе, но я ни разу не видел, чтобы он как-то это показывал.
Время течет медленно, но проходит быстро. И последние годы этот гуляка, душа общества, первый артист оставался артистом, но стал еще и дедушкой, с которым мы вместе жили на Икше, в Доме кинематографистов. Он не потерял своих привычек, кепарь был всегда при нем, «беломорина» – на своем месте, и рыбу он так же страстно ловил… Но в местном пруду.
И в этом качестве он был так же прекрасен, не потерял оптимизма и обаяния и оказался прекраснейшим семьянином, обожавшим дом, и главным предметом его заботы была внучка Катя, с которой пришло все то, что Николай Афанасьевич недолюбил за свою долгую и прекрасную жизнь в искусстве.
Владимир Этуш, 1994 год
Феномен артистаФеномен Николая Афанасьевича Крючкова не так прост в разгадке, как кажется на первый взгляд. Меньше всего почему-то тянет к эстетическим понятиям и оценкам. А ведь это был актер, прошедший школу-выучку у таких великолепных мастеров театра и кино, как Николай Хмелев и Игорь Савченко, создавший целую галерею запоминающихся экранных образов. И я, кажется, понял, в чем тут дело. Это как раз тот случай, когда напрашивается известная парафраза: «Актер в России больше, чем актер».
Источником огромной, завидной популярности Николая Крючкова в киноискусстве была социальная закваска его личности и дарования, чем именно он пришелся по душе десяткам миллионов зрителей, для которых сразу стал своим, близким человеком, «парнем из нашего города», – не зря героя полюбившейся в ту эпоху пьесы в кино сыграл именно он, Крючков. Под социальностью характера и личности замечательного актера я разумею общительность, дар и способность почувствовать, понять, выразить свое время и общество с такой силой достоверности, что вопрос о мастерстве, о том, как это сыграно, «сделано», и не встает.
И потом, Николай Крючков – русак, что точнее определяет его человеческую сущность, чем «россиянин». Это значит – натура открытая, прямодушная, улыбчивая и, когда надо, отчаянная. Сейчас, когда в моду входят «новые русские», его бы причислили к «старым русским», и я уверен, что Николай Афанасьевич не был бы против. Тому, кто всегда в моде, никакая смена моды не страшна.
И совсем личное… Вспоминаю несколько встреч-разговоров под крепко заваренный «крючковский» чай. Особенно в Доме ветеранов кино на Матвеевской, где Николай Афанасьевич меня после тяжкой болезни по-мужски поддержал, уверяя, что у меня еще «ого-го» сколько дней и лет хороших впереди…
Валентин Толстых, доктор философских наук, профессор, 1994 год
Последний Бродвей(из беседы автора с артистами-супругами Борисом Токаревым и Людмилой Гладунко)
Автор. В 1970 году вы оба участвовали в съемках фильма «Морской характер» по книге Леонида Соболева «Морская душа». Этот фильм был посвящен защитникам Одессы, морским пехотинцам, сражавшимся с фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны. Борис Васильевич играл в нем роль Андрея, Людмила Михайловна – роль морской разведчицы Татьяны. Николай Афанасьевич играл старого черноморца Помпея Евдокимовича.
Л. Г. Там сложился тогда прекрасный актерский коллектив. Нашими партнерами, кроме Крючкова, были Дружников, Глебов. Кстати, Петр Петрович был поразительно скромным человеком. К тому времени он уже создал на экране незабываемый образ Григория Мелехова в «Тихом Доне» и все как бы смущался своей известности. Таким он оставался до конца своей жизни. Мы с ним очень дружили.
Автор. Петр Петрович Глебов был всего на пять лет моложе Николая Афанасьевича, но относился к нему как к учителю. В альбоме, посвященном Крючкову, он писал: «Коля был всегда доступен каждому, кто подходил к нему, выражая свои восторги за его образы, созданные в кино. Удивительная достоверность, органичность и правда делали их легкими для восприятия. Я всегда любовался отсутствием игры, такой вот достоверностью, как у Жана Габена. Таким вот – не актером, а живым человеком – воспринимали все Крючкова, потому он и был первым среди первых».
