Январь, 1943 год
Гостиница «Нью-йоркер»
— Я вернулся в Нью-Йорк усталый, но довольный.
Старик закурил.
— Не надо думать, будто меня привлекали лавры фокусника. На выставке я работал на Вестингауза. Об этом до сих пор никто не знает. Джордж просил меня помочь решить вопрос, кому достанутся подряды на строительство гидроэлектростанции на Ниагаре.
Обуздать Ниагарский водопад — об этом я мечтал с детства. С той самой минуты, когда в десятилетнем возрасте увидал в какой-то книжке стометровую стену падающей воды. Это было самое зверское изобретение природы, расходовать впустую такую уйму энергии было непозволительной роскошью.
В случае успеха Джордж обещал вернуться к вопросу о роялти, который мы так и не решили, когда толпа набросилась на него, обвиняя в использовании отвратительного, вызывающего смертельный ужас переменного тока, придуманного специально для того, чтобы губить людей на электрическом стуле.
Для проведения экспертизы была создана авторитетная международная комиссия, главой которой был назначен лорд Кельвин. В комиссию также входили Сильванус Томпсон и Уильям Крукс. Все они склонялись в пользу «Дженерал электрик», чей бренд осенял непререкаемый авторитет Томаса Эдисона.
Кельвин и другие члены комиссии не тратили время на фокусы. Все эти дни они изучали технические характеристики оборудования, представленного участниками конкурса, в том числе и фирмой АЕG.
Сравнение параметров потрясло членов комиссии. Одно дело понаслышке обсуждать достоинства той или иной конструкции, другое — увидеть воочию толщину медных проводов и габариты машин постоянного тока, которые собиралась использовать «Дженерал электрик».
После пробных включений мнение членов комиссии резко поменялось.
Вообще, молодые люди, не надо считать, что Тесла настолько безумен, чтобы отрицать достоинства постоянного тока. На малых расстояниях это вполне приемлемый метод подачи энергии, но в те дни решалась судьба потребителей, расположенных за сотни, тысячи или даже десятки тысяч километров от места, где масса падающей воды должна была неутомимо вращать турбины. При таких условиях альтернативы переменному току больших напряжений не было.
Разве что передача энергии без проводов, но к тому моменту я еще не успел окончательно решить эту задачу.
Мы переглянулись.
Это было важное заявление, оно требовало проверки, но в любом случае — слушайте, слушайте! — Тесла был уверен, что эту задачу можно решить.
— Джордж не выполнил свое обещание, — продолжил старик. — После конфиденциального предварительного разговора, состоявшегося за месяц до открытия выставки, после озвученного обещания насчет вознаграждения Джордж больше никогда не возвращался к этой теме. Он, по-видимому, считал, что я и так получил слишком много за принуждение падающей с многометрового откоса воды к генерированию энергии.
* * *
Имея в виду эту ремарку, продолжим отчет о выставке, где шла жесточайшая подковерная схватка.
«Дженерал электрик» изо всех сил пыталась пустить пыль в глаза. Ее сотрудники установили в центре Дворца электричества сверкающую тридцатипятиметровую «Башню света». Восемнадцать тысяч ламп переливались по всему подножию пьедестала, а на вершине светилась гигантская лампа Эдисона.
Сотрудники «Вестингауз электрик энд мэнуфакчуринг компани» в свою очередь указывали на монумент высотой 15 метров, установленный в центральном проходе Дворца электричества. На нем сияла грандиозная надпись — «Электрическая компания Вестингауза, многофазная система Теслы».
Такова была главная истина нового электрического мира.
Однако наиважнейшая часть экспозиции была упрятана в закрытые павильоны, где были установлены генераторы многофазного тока. С их помощью фирма Вестингауза полностью освещала Всемирную выставку. Включив в сеть четверть миллиона стопорных ламп, созданных специально для этого случая, компания потратила втрое больше энергии, чем обычно требовалось всему Чикаго.
Сокрушающим конкурентов рекламным трюком явилось также использование для нужд выставки не только двухфазного переменного тока, тогда еще только набиравшего силу в Америке, но и «европейского», трехфазного.
Только немецкая АЕG была в состоянии конкурировать с американской фирмой. Ее демонстрационные площади размещались рядом с «Вестингаузом». Там тоже хватало чудес, но более деликатного, понятного только специалистам свойства — комплект аппаратуры, представленной на стенде, мог быть использован для передачи электроэнергии на любые расстояния.
С этим подтекстом следует рассматривать встречу Никола Теслы с М.О. Доливо-Добровольским. Мало того, что оба принадлежали к противоположным лагерям, они к тому же были кем-то вроде нежелательных изгоев. Тесла был делегатом конгресса от Австрии — его родная Хорватия все еще входила в состав Австро-Венгерской монархии, М. О. Доливо-Добровольский — от Германии. Оба были вынуждены представлять чужие страны. В таких условиях ни о каком сближении или обмене мнениями и речи быть не могло. Досужие газетчики сразу бы разнюхали об этом, и слухи о тайных переговорах не оставили бы камня на камне от усилий Вестингауза. Тот уже успел побывать в шкуре оправдывающегося.
Мысль о том, что, по-видимому, каждый из них видел будущее электричества по-своему и делиться идеями с конкурентом не пожелал, не имеет основания. Как уже было сказано, когда в дело вступают большие деньги, страсти отступают. Или превращаются в свои противоположности — любопытство в зависть, самоуважение в гордыню.
Не менее интересные экспонаты были выставлены на втором этаже Дворца электричества. Здесь были представлены электроприборы «для лечения от всех болезней», такие, как заряженные пояса, электрические расчески и устройства для комплексной стимуляции организма. Элайхью Томсон, например, представил высокочастотную катушку, создававшую искры в пять футов длиной, Александр Грэм Белл — телефон, способный передавать голоса при помощи светового луча; Элиша Грей — свой телеавтограф (прообраз современного факса). За несколько центов прибор на расстоянии воспроизводил подпись желающего.
Томас Эдисон представил свои новые изобретения — многоканальный телеграф, фантастическую говорящую машину, названную фонографом, и кинетоскоп, который впервые продемонстрировал публике «меняющиеся движения» шагающего человека, так что насчет приоритета братьев Люмьер тоже есть вопросы.
