деятелей России. Он возглавил одну из трех подкомиссий — по уголовному судопроизводству. На первом же заседании Комиссии, произошедшем 13 апреля 1917 года под председательством министра юстиции А. Ф. Керенского, Анатолий Фёдорович выступил с сообщением, в котором воспроизвел «
полную картину падения судебных уставов».
В январе 1918 года Кони был избран профессором по кафедре уголовного судопроизводства в Первом Петроградском университете. Он преподавал также и в некоторых других высших учебных заведениях. Продолжал Анатолий Фёдорович и свою активную лекционную работу. За годы советской власти им была прочитана почти тысяча лекций.
В 1921 году в Петрограде Кони выпустил книгу «Некрасов и Достоевский. По личным воспоминаниям».
В 1924 году на общем собрании Академии наук было торжественно отмечено 80-летие А. Ф. Кони. В следующем году в Ленинграде вышел в свет юбилейный сборник «Анатолий Фёдорович Кони. 1844–1924».
А. Ф. Кони скончался 17 сентября 1927 года на 84-м году жизни и был похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Ленинграде. Позднее прах его перенесен на Литературные мостки Волкова кладбища.
В конце жизни Кони писал о том, что он был и состоит«первым любовником богини Фемиды, присутствуя при ее появлении на Руси взамен прежнего бессудия и бесправия, любил ее всей своей душой и приносил ей жертвы».
1996
«Неужели я не убил государя?»
Второго апреля 1879 года, в начале десятого утра, император Александр II совершал свою обычную прогулку. Он не спеша обошел здание гвардейского штаба и повернул на Дворцовую площадь. Жандармские и полицейские чины, охранявшие государя, следовали за ним на «почтительном расстоянии». Штаб-ротмистр Кох стоял на противоположной стороне площади, у подъезда Министерства финансов, и пристально следил за движением императора. На Певческом мосту расположились пристав Зиновьев и несколько полицейских. Издали за Александром II с интересом наблюдали обыватели. Ничто не вызывало подозрений у стражей порядка. Они не отреагировали даже тогда, когда от угла гвардейского штаба, через площадь, прямо навстречу императору быстрым, твердым и спокойным шагом пошел какой-то высокий господин в форменной чиновничьей фуражке. Примерно шагах в двенадцати от императора неизвестный резко вскинул руку и выстрелил. Пуля пролетела мимо. После первого выстрела Александр II зигзагами побежал к Певческому мосту. Мужчина бежал за ним, сделав на ходу еще четыре выстрела. Первым опомнился жандарм Кох. В несколько прыжков он настиг террориста и свалил его с ног сильным ударом шашки плашмя.
Ни один выстрел не причинил императору никакого вреда. Был лишь легко ранен в щеку оказавшийся неподалеку вахмистр Милашкевич.
Когда стрелявшего подняли с земли, он первым делом воскликнул:«Неужели я не убил государя?»
Задержанным оказался 33-летний отставной коллежский секретарь Александр Константинович Соловьёв. Срочно была образована следственная комиссия, которую возглавил сенатор С. И. Леонидов. 5 апреля он в присутствии министра юстиции, генерал-прокурора Д. Н. Набокова подробно допросил А. К. Соловьёва. Арестованный держался уверенно и спокойно. Он знал, на что шел. На допросе Соловьёв показал: «Я признаю себя виновным в том, что 2 апреля 1879 года стрелял в государя императора с целью его убить. Мысль покуситься на жизнь Его Величества зародилась у меня под влиянием социально-революционных учений; я принадлежу к русской социально-революционной партии, которая признает крайнею несправедливостью то, что большинство народа трудится, а меньшинство пользуется результатами народного труда и всеми благами цивилизации, недоступными для большинства… Мы, социалисты-революционеры, объявляем войну правительству, которое только силою миллиона штыков поддерживает этот рабский строй...»
Следствие было закончено быстро. Для рассмотрения дела по высочайшему указу был образован Верховный уголовный суд. Заседание суда открылось 25 мая 1879 года в 11 часов 10 минут. Председательствовал на нем князь С. Н. Урусов, бывший тогда руководителем департамента законов Государственного совета. В состав суда входили члены Государственного совета действительные тайные советники А. А. Абаза, Д. Н. Замятнин, И. Д. Делянов, первоприсутствующие Правительствующего сената В. Г. Черноглазов и М. Е. Ковалевский. Обязанности секретаря выполнял статс-секретарь Государственного совета И. И. Шамшин. Обвинение поддерживал министр юстиции и генерал-прокурор Д. Н. Набоков [1]. Защиту А. К. Соловьёва осуществлял выделенный судом адвокат А. Н. Турчанинов.
После проверки явки свидетелей был зачитан обвинительный акт, подписанный Набоковым. В нем, в частности, отмечалось: «Отставной коллежский секретарь Александр Константинов Соловьёв, 33 лет, обвиняется в том, что, принадлежа к преступному сообществу, присвоившему себе название „русской социально-революционной партии“, стремящемуся к ниспровержению путем насильственного переворота существующего в России государственного и экономического строя, 2-го апреля 1879 года, в 10-м часу утра, в С.-Петербурге, с целью посягательства на жизнь Священной Особы Государя Императора, произвел в Его Величество несколько выстрелов из револьвера, каковые преступные деяния предусмотрены 241 и 249 статьями Уложения о наказаниях».
На вопрос председателя суда князя Урусова, обращенный к Соловьёву, признает ли он себя виновным, подсудимый ответил: «Да, я это сделал. Я сделал то, что мне подсказали мое убеждение и моя совесть».
Затем Соловьёв заявил, что он отказывается рассказывать о том, каким образом было совершено покушение, но согласен отвечать на конкретные вопросы. На вопрос, решился ли он на преступление по чьему-либо внушению или самостоятельно, Соловьёв сказал: «Нет, ни по чьему внушению, и соучастников не имел; причем намерений своих никому не высказывал».
После допроса подсудимого Урусов спросил генерал-прокурора, признает ли он необходимым приступить к судебному следствию. Набоков ответил, что он «об этом ходатайствует». Со своей стороны, защитник заявил, что он не имеет ничего против допроса свидетелей, хотя и не видит в этом необходимости, так как подсудимый не отрицает обвинение. А. К. Соловьёв со своей стороны сказал, что отказывается вообще от защитника, который «ничего не может сказать в его оправдание». Однако Набоков настаивал на том, чтобы «предоставить защитнику, назначенному судом, продолжать исполнение своих обязанностей». Суд с этим согласился.
Затем, по предложению председателя, членам суда, генерал-прокурору, защитнику и подсудимому были предъявлены приобщенные к делу вещественные доказательства: револьвер, яд в ореховой скорлупе, которым хотел отравиться Соловьёв сразу же после покушения, план местности, отобранный у него, его одежда и фуражка.
Подсудимый вновь был допрошен, в связи с принадлежностью ему предметов, фигурировавших в качестве вещественных доказательств. Д. Н. Набоков пытался выяснить у него вопрос о приобретении яда. Соловьёв отвечал уклончиво: не помню, забыл.
В судебное заседание были вызваны в числе других свидетелей сестры А. К. Соловьёва — Ольга и Елена, его брат Николай и жена, Екатерина. При входе в зал суда с Еленой Соловьёвой сделался истерический припадок, и ей была оказана медицинская помощь. Ольга и Николай согласились дать показания. Допрашивали их без присяги.
Д. Н.
