Капитан Сахаров, будучи командиром эскадрильи, бесстрашно, мастерски дрался в воздухе, его наградили тремя орденами Красного Знамени. Но однажды, сорвавшись, Сергей нарушил дисциплину. Разжалованный в рядовые летчики, он прибыл в наш полк. Мы о прошлом его не упоминали, а он, в свою очередь, отличаясь заметной скрытностью, всего себя самоотверженно отдавал боевой работе. К концу войны Сахаров увеличил счет сбитых самолетов до тринадцати и провел не один десяток эффективных воздушных разведок. В должности командира эскадрильи летчик был восстановлен и награжден четвертым орденом Красного Знамени.
Анатолий Чулаев прибыл в наш полк из госпиталя. Это был человек необычной судьбы. В самом начале войны сержант Чулаев неудачно приземлился, скапотировал и получил тяжелую травму. После госпиталя ему долго не удавалось вылетать на боевые задания, так как за время его отсутствия летчики переучились на новый тип самолета, и в напряженных боях до Чулаева, как говорится, руки не доходили. Тогда Анатолий пошел на известный риск. Основательно изучив новый самолет, многократно тренируясь в кабине, он мысленно освоил его, не летая. И вот однажды, когда группа ушла на боевое задание, Анатолий также взлетел и незамеченным пристроился к ней.
Вскоре разгорелся воздушный бой, за которым наблюдал командующий фронтом И. С. Конев. В нем Анатолий проявил такую отвагу и дерзость, что не заметить его было просто невозможно. Командующий фронтом наградил тогда Чулаева орденом Красного Знамени, и командованию полка ничего другого не оставалось, как включить старшего лейтенанта Чулаева в боевой расчет. Кстати, в том бою он сбил два самолета.
В нашей второй эскадрилье Анатолий сразу же зарекомендовал себя как опытный боец, хороший разведчик. Правда, в технике пилотирования у этого летчика был один недостаток - Анатолий редко производил посадку у посадочных знаков, как правило, перелетая, что грозило поломками машины. На замечания старших он серьезно отвечал:
- Промазал малость. Прошу прощения - спешил с разведданными, понимаете ли...
Сахаров и Чулаев вовремя пополнили наши ряды - опытных боевых летчиков у нас значительно поубавилось. На лечении в госпитале после аварии самолета Ли-2 находился Дмитрий Глинка, погиб в бою Василий Можаев, перевели в другой полк Ивана Свинаренко. Надолго вышел из строя и наш комэск Дмитрий Шурубов.
Неожиданно его место приказали занять мне. Я не сразу осознал и большое доверие, и ответственность, внезапно свалившуюся на меня. Ведь эскадрилья это не только двенадцать боевых самолетов, несущих на себе грозное оружие: двенадцать пушек, семьдесят два пулемета, при необходимости - несколько десятков бомб. Эскадрилья - это прежде всего около сотни разных по национальности, складу характера и возрасту людей. Среди них двенадцать подчиненных тебе воздушных бойцов, с которыми не просто идти в бой, а вести их за собой.
Конечно, отсутствие у меня командирского опыта сказывалось с первых дней. Случались ошибки, просчеты, недоработки, приводившие к бессонным ночам. Главным моим недостатком, как и в работе многих других молодых командиров, было неумение организовать работу подчиненных. Все хотелось сделать самому - и главное, и второстепенное. Не всегда отличая первое от второго, порой тратил попусту уйму времени, а дело от этого страдало.
Но мне, признаться, в моем вступлении на командирскую стезю здорово повезло: за исключением летчиков, все руководители подразделений эскадрильи и по годам, и по опыту работы были намного старше меня. Так, у адъютанта эскадрильи капитана Березовского был самый большой воинский стаж. Службу свою он начал еще в двадцатые годы в кавалерии и только в конце тридцатых был переведен в авиацию на штабную должность. Опытный строевой командир, Березовский всегда отличался особой подтянутостью, аккуратностью и чуточку излишней официальностью. Инженером эскадрильи был капитан Михайлов, один из лучших специалистов, старший по званию и по годам среди технического состава.
Меня, естественно, беспокоило, какие взаимоотношения установятся с моими заместителями при столь большом несоответствии в возрасте, опыте работы. Они же в свою очередь, ничуть не смущаясь, первыми без обиняков начали нужный всем нам разговор. Капитан Березовский тактично, не указывая мое воинское звание (я все еще был младшим лейтенантом), сказал:
- Товарищ командир, нас не беспокоит ваша молодость и большая разница в звездочках на погонах. Мы знаем вас как смелого и опытного боевого летчика...
- Что вы хотите этим сказать? - прервал я Березовского, ревниво оберегая свой командирский авторитет.
- Мы хотим вас заверить, - продолжал он, - что сделаем все от нас зависящее, чтобы наша эскадрилья была лучшей в полку.
- Так и должно, быть! Только не думайте, пожалуйста, что вы будете мною командовать! - совсем уж по-мальчишески, вызывающе заявил я в ответ.
Мои добрые, надежные помощники хотели искренне помочь моему становлению. К сожалению, понял я это после того, как допустил массу ошибок. Так, уже на следующий день после вступления в должность я отправился наводить порядок в общежитии, где размещались наши эскадрильские оружейницы и мотористки. Не стучась, я открыл дверь в тот момент, когда девушки занимались вечерним туалетом. При моем появлении начался невообразимый визг и гам. Я же оторопел, увидев не положенное мужскому глазу. Раздались выкрики:
- Не ослепни, командир!
- Закрой бесстыжие глаза-то!
- Девочки, да он же не нарочно, прикройтесь!..
И я выскочил оттуда как ошпаренный. Несколько дней прошло в ожидании двусмысленных шуток сослуживцев. Однако девчата, поняв мою оплошность, сохранили посещение новым комэском их "будуара" в тайне.
Второй урок я получил от капитана Петрова, временно исполнявшего обязанности заместителя командира полка. Как-то планировались очередные учебно-тренировочные полеты. Михаил Георгиевич ставил руководящему составу полка задачу.
- Командирам эскадрилий плановые таблицы представить мне на утверждение к 18.00! - приказал он.
Опыта в организации учебных полетов у меня не было, я даже не очень четко представлял себе, как правильно, соблюдая все летные законы, составить эту плановую таблицу. Стесняясь в этом кому-нибудь признаться, мучился в уединении весь день и все же к установленному времени приготовить таблицу не успел. Бегло посмотрев па представленный мной для утверждения график полетов, Петров с присущей ему иронией сказал:
- Вы, лейтенант, опоздали с докладом на двадцать минут - на войне одно это уже преступно. А таблица составлена вами хуже, чем в автопарке батальона на выход автомашин. К 20.00 подготовьте плановую по всем правилам...
