Ознакомительная версия.
Кроме всего прочего, Юрий Завадский сам попросит Раневскую вернуться. Да-да, он это сделает. Режиссер начнет готовить пьесу «Дядюшкин сон» по Достоевскому. Для Раневской там найдется отличная роль.
Итак, спектакль идет, Раневская опять поднимается на вершину зрительских симпатий, сборы хорошие. И тут случается вот что: театр готовится отправляться на зарубежные гастроли. С чем ехать? Из самых высоких партийных сфер говорят: нужно что-нибудь не советское, господа капиталисты нас не поймут. Едем, товарищи артисты, во Францию. Дайте нам русскую классику.
Конечно же, нужно везти спектакль «Дядюшкин сон»!
«Здравствуй, Париж!» – уже вся труппа готовилась сказать это.
Все было бы хорошо. С одним «но».
Завадский вызвал Фаину Раневскую к себе.
– Фаина Георгиевна, мы едем во Францию, в Париж. Везем «Дядюшкин сон».
– Юрий Александрович, не тяните кота за хвост. Все уже знают эту новость. Вы что-то хотели от меня?
Завадский замялся, сглотнул, налил себе воды из графина, но пить не стал, осторожно поставил на стол.
– Видите ли, дорогая Фаина Георгиевна, моя жена Вера Петровна…
– Она – украшение нашего театра, Юрий Александрович, – почти без лести ответила Раневская. – Спросите любого, и вам скажут прямо на улице, что Вера Марецкая – лучшая актриса Моссовета.
– Да-да, конечно. Она очень выросла профессионально за последнее время, – зачастил Завадский, а потом, словно набравшись храбрости, сказал почти обреченно: – Но ей не с чем ехать в Париж. В спектакле нет для нее роли. А мне пришло указание, что я не могу взять даже дублеров. Только артистов, занятых в спектакле. Валюту нужно экономить.
– Так в чем проблема, Юрий Александрович? – Раневская улыбнулась и предложила: – Пусть она играет мою роль.
– Вашу?
– Мою.
– А как же Париж? – осторожно спросил Юрий Завадский, хотя было видно, что он рассчитывал именно на такой итог разговора, правда, не думал, что Фаина Георгиевна сама и сразу предложит свою роль.
– А что Париж? Я там была несколько раз. – Фаина Георгиевна равнодушно пожала плечами. – Париж не для меня.
На этом разговор и закончился.
Через несколько дней жена Завадского станет репетировать роль Фаины Раневской, которая уйдет из театра. Нет, не насовсем, написав заявление. Дело в том, что у нее не останется роли ни в одном спектакле. Что ей делать в театре? И она ушла домой.
Хотела ли Фаина Раневская в Париж? Глупый вопрос. Какой актер не мечтает выступить перед публикой с совершенно уникальным восприятием театральной игры, корни которой уходят не на десяток лет в колхозный навоз, а в тысячелетние пласты культурной жизни Европы?
Но почему же Раневская так запросто уступила Завадскому? Не сражалась за эту роль? Неужто боялась? Вдруг она откажется и соберется ехать, а Завадский своим простым решением снимет ее с роли, и во Францию все равно поедет его жена? Могло такое быть?
Запросто. Вспомните предыдущий случай. Завадский сказал – и все. Никто не пикнул. Это вам не демократический форум, а театр. Режиссер здесь царь, Бог и герой.
Завадский был диктатором? Разумеется. Да еще и красным диктатором. Так почему же он не снял Раневскую просто так, вызвал ее к себе и – будем понимать прямо – попросил?
Мне кажется, Юрий Завадский был человеком. Да, именно так. А Фаина Раневская уважала в людях именно это качество. Порядочность. Если мы глянем дальше в отношения Завадского и Раневской, нам станет ясно, что, сколько бы шпилек, колкостей, иронии ни звучало в репликах Фаины Георгиевны, брошенных в сторону Юрия Александровича, все они были направлены не на человека, а на режиссера.
Поэтому легкость, с которой Фаина Раневская уступила свое место в труппе жене Завадского, объясняется ее элементарной порядочностью и пониманием ситуации. Она не хотела, чтобы Завадский получал нужный ему результат через прямое насилие, проявление самых низких человеческих качеств. Она спасала самого режиссера от унижения в его собственных глазах. Он не стал менять актрису своей властью с целью свозить собственную жену в Париж.
Был и еще один момент. Режиссура спектакля «Дядюшкин сон» была слабой. Раневская, конечно же, сделала все, что могла. Ее роль и в этом спектакле оказалась одной из самых сильных, но Фаина Георгиевна понимала, что у нее получилось хуже, чем она сама того хотела. Актриса осознавала, что режиссер тоже это видел.
Однажды после спектакля Завадский подошел к ней и сказал:
– Фаина Георгиевна, вы плохо играете.
Раневской нечего было возразить. Свою роль в этом спектакле она тоже считала далеко не самой удачной. Что-то не пошло. Возможно, иной режиссер подсказал бы, посоветовал, накричал. Но Завадский знал, Фаина Георгиевна и без его вмешательства сделает то, что нужно спектаклю.
В общем и целом, Фаина Раневская не уехала с театром в Париж. У нее не было ролей. В это время ее не приглашали на съемки фильмов. Она почти не выходила из квартиры. Даже зарплату ей несколько раз привозили домой. Актриса брала ее не как деньги, а как средство для жизни. Не более того.
Однако во всем том, что касалось работы Завадского как режиссера, Раневская была безжалостна. Она не прощала ничего, что имело отношение к искусству. Именно отсюда ее резкие саркастические заявления в стиле «пи-пи в трамвае» и другие. Но Фаина Георгиевна и ценила то, что он делал для театра вообще.
К тем заслугам Юрия Завадского, которые увидела и оценила власть, Раневская относилась с улыбкой, не однажды подтрунивала над ними. Вошел в историю один случай.
Дело было буквально через день после того, как в Кремлевском дворце Юрию Завадскому вручили Звезду Героя Социалистического Труда. Да, ни много ни мало – Юрий Александрович стал вот таким заслуженным человеком.
Назавтра был банкет уже для работников театра. Все много пили, веселились. Конечно же, когда партия и правительство так оценили трудовую деятельность главного режиссера театра, не обошлось без наград попроще и нескольким другим актерам, так что веселье на банкете было совсем не притворным. Разошлись, как тогда водилось, ближе к утру.
А завтра в три часа дня – репетиция. Все уставшие, с синими полукружьями под глазами, жадно пьющие воду. Собрались, обсуждая вчерашнее. А режиссера нет и нет.
Фаина Раневская курила у себя в гримерной комнате. Она не пила много, ей на таких мероприятиях было не очень весело, но актриса от всей души радовалась за своих коллег. И вот Раневскую вызывают – пришел Юрий Завадский.
Она поспешила затушить сигарету. Нет, Фаина Георгиевна нисколько не боялась главного режиссера. Воспитание не позволяло ей делать так, чтобы ее ожидали. Репетиция, пусть даже небольшие проигрыши ролей – дело серьезное. Актриса всегда была обязательна и пунктуальна в театре.
Ознакомительная версия.
