Цой попал в центр общественного внимания в тот момент, когда в мире стал господствовать интерес к странам Востока. То, что он был наполовину корейцем, сыграло, видимо, свою роль. Потому что в этот момент Никита Михалков делал фильм «Урга» на восточном материале, в этот момент впервые китайское кино стало явлением мирового масштаба, появилась новая казахская школа, к которой принадлежал Рашид Нугманов. Так что, помимо того, что Цой был кумиром молодого поколения Советского Союза, он еще воплощал в себе это единство, взаимодействие культур Востока и Запада. Ведь неслучайно корейцы интересуются, в Восточной Европе большой интерес к его наследию. Хотя, когда он был жив, Корея не подозревала о его существовании.
Трудно сказать, сколько просуществует культ Цоя. То есть будет ли он вечным. Он, в принципе, существует сейчас, пока еще живы люди, которые были молодыми вместе с ним 17 лет назад. Им сейчас по 39—45 лет, то есть это люди, которые еще управляют культурной жизнью, грубо говоря, и определяют многое в нашей жизни. Когда они станут пенсионерами, память сохранится только механическая в записях, и все будет зависеть от того, насколько для новых поколений будет важно то, что олицетворял собой Виктор Цой, насколько молодое поколение будет чувствительно к тому, что его волновало. А волновали его вещи во многом универсальные. Ведь не случайно его песни достаточно просты по своему словесному и музыкальному содержанию. Он не любил усложненных фигур, а наоборот, пытался говорить людям вещи доступные, понятные.
«FUZZ»: Вы помните первую встречу с Цоем?
Кирилл: Первый раз я увидел его на сцене в Доме кино. Там был большой концерт рок-исполнителей с участием Гарика Сукачева, любимца Сережи Соловьева – Бориса Гребенщикова, а также Цоя. Были еще какие-то люди, которых я видел впервые. А поскольку я этой культурой специально не занимался, для меня это было открытием. И я после этого написал статью о слиянии кинокультуры и рок-культуры. Потом я устроил свою сестру Наташу работать к Соловьеву ассистенткой режиссера на фильм «Асса», она там познакомилась с Цоем, и так Виктор попал в наш дом. Мы стали общаться… Не скажу, что особенно часто, потому что они как-то особо существовали с Наташей. Тем не менее, мы уже были достаточно знакомы. Тогда меня тронул тот момент, что несмотря на то, что он уже был звездой, никаких сложностей в общении с ним не было вообще. Мы были представителями разных поколений, я был значительно его старше, и мы обменивались впечатлениями по поводу того, что происходило вокруг нас, по мере того, как встречались за столом. Думаю, что нас связывала общая симпатия к Джеймсу Дину… Вообще, с ним было интересно говорить на самые разные темы – он всем интересовался. Он был человеком достаточно образованным. И, тем не менее, многие вещи, которые он не в полной мере представлял, я ему объяснял, а он мне объяснял что-нибудь про наше житье-бытье в советское время.
«FUZZ»: Если бы Цой остался жить, как, по-вашему, сложилась бы в дальнейшем его киносудьба?
Кирилл: Ну, у него было амплуа. Со времен «Иглы». Это амплуа такого сильного восточного человека, и это амплуа было сильно востребовано. В принципе, рядом с кумирами восточных единоборств он мог бы дать на советском или постсоветском пространстве этот образ… Этот образ мог бы стареть успешно, как Чарли Бронсон, к примеру. Другое дело, что со временем, может быть, он бы потерял человеческую актуальность для Цоя, хотя сохранил бы актуальность для культуры в принципе.
Он был обречен на то, чтобы дать некие вариации самого себя, то есть он не обладал, насколько я представляю, даром перевоплощения, и его не очень интересовала актерская многоликость, он всегда играл людей похожих на него характером, с той же манерой поведения. В кино для таких людей есть будущее, но оно достаточно узкое. И если есть большая харизма, то тогда это держится. Так Жан Габен в последний период своей жизни играл одно и то же во всех фильмах вне зависимости от того, кого играл – бродягу или президента Франции. Но на это всегда было интересно смотреть. У Цоя харизма была, но было ли бы ему это интересно – сказать трудно.
«FUZZ»: А если представить, что он мог бы в конечном итоге прийти к реализации своих режиссерских амбиций?
Кирилл: Черт его знает, я даже не рискну предположить, потому что переход от песни, жанра короткого, к кино, к полнометражным фильмам – этот переход очень сложный, и я не уверен, что он к нему был готов в последний период, когда он работал в кино. Я Наташу не спрашивал, говорил ли они на эту тему… Были ли какие-то замыслы… Он собирался сниматься во второй картине Нугманова, но были ли у него замыслы сделать что-то самому… Нет, конечно, каждому человеку что-то хочется сделать самому, это безусловно. Но насколько это было бы реализуемо, и насколько это было бы успешно, сказать очень трудно.
«FUZZ»: Ведь можно провести аналогии – допустим, Дин Рид в Германии, а у нас – Гарик Сукачев, вне зависимости от художественных достоинств снятых ими картин – ведь такой опыт был.
Кирилл: Ну, думаю, что со своей репутацией Виктор смог бы найти деньги на фильм, но это не значит, что фильм был бы удачным. (Смеется.) Но то, что под него дали бы деньги – это безусловно!
«FUZZ»: Если художественный фильм о Цое все-таки будет снят, насколько он будет востребован молодыми людьми, имея в виду, что кассу в кино сегодня делает как раз молодая публика?
Кирилл: Я думаю, что будет востребован. Имя еще помнится. И молодым людям будет интересно посмотреть, что это за зверь такой – Виктор Цой.
Беседовал Александр ДОЛГОВ
Интервью взято на выборгском кинофестивале «Окно в Европу» 17 августа 2007 года; публикуется впервые
«Черный квадрат…» в вопросах и ответах
Вкратце предыстория этой книги такова. В декабрьском номере «FUZZ» за 2005 год было опубликовано объявление-анонс, что подписчики журнала в январе следующего года получат книжицу с фантастическим киносценарием «Цой. Черный квадрат» в сокращенном варианте. В сценарии повествовалось о событиях, произошедших с Виктором Цоем после 15 августа 1990 года; впрочем, в этой версии еще не было истории знакомства Цоя с Михаилом Горбачевым, пожара в гостинице «Ленинград» и многого другого… На самом деле, никакой «полной версии» на тот момент еще не существовало – мне еще только предстояло ее написать.
Дело в том, что тот вариант сценария, который я дописал 30 октября 2005 года и отдал в печать, был явно меньше стандартов сценария для полнометражного фильма, так что я знал, что мне все равно придется писать новую версию, по объему превышающую первую аж в три раза! Именно для корректировки работы мне и нужно было как можно быстрее начать обсуждение сценария с читателями, чтобы понять, в каком направлении двигаться дальше.
Материализация этой идеи стала возможна только в двадцатых числах октября 2007 года, когда были получены письма от читателей «FUZZ» и обработаны практически все из представленных ниже 55 вопросов. Вообще-то, вопросов было больше, но многие из них повторялись чуть не буква в букву…
Итак. Отвечаю по порядку.
Если бы Цой был жив, вы бы хотели, чтобы все сложилось именно так? Не боитесь провала? С чем связана эта идея?
Анна Нестеренко, 23 года, г. Москва
Если бы Виктор Цой был жив, я бы хотел, чтобы он свою жизнь прожил сам. Без всякого вмешательства со стороны. Каждый из нас имеет на это право. Что касается провала проекта – я его не боюсь. После службы на атомных подлодках мне, как говорится, море по колено.
Конечно, если берешься за что-то подобное, нужно верить в успех, который к тебе придет – рано или поздно. Без веры в то, что этот проект примут и поймут его правильно, не стоило, в общем-то, за него и браться.
