Но в конце концов погода восстановила справедливость и проявила свою объективность: чилиец Карраско сравнял счет ударом с углового. Вероятно, он хотел выполнить подачу, но ветер занес мяч прямо в ворота, заставив ошибиться Пальюку. Ничья — 1:1 — стала для нас отличным результатом, а ход игры придал уверенности перед ответной встречей. Мы поняли, что «Лугано» в состоянии бороться с «Интером» на равных, а значит и — чем черт не шутит! — победить его.
Накануне отъезда в Милан я, как большой знаток «Интера», дал интервью, и котором, думаю, выразил тайную надежду каждого своего товарища по команде. Я пообещал болельщикам выиграть на «Сан-Сиро».
Это был фантастический день в жизни каждого из нас. Все сложилось просто великолепно. Бывают дни, когда ты играешь здорово, но дела у команды не ладятся, она терпит поражение и ты не получаешь особого удовлетворения от собственной хорошей игры. Бывает и наоборот, когда ты выступил так себе, а команда победила: все радуются, а тебе мешает присоединиться в общему ликованию засевшее внутри подлое чувство недовольства самим собой.
Но в тот вечер все было прекрасно: я провел свой лучший матч за полтора года (после игры в Дортмунде за «Интер» против «Боруссии» в четвертьфинале весной 1994-го) и так же прекрасно сыграла вся команда. Ситуация обязывала нас идти вперед, поскольку нулевая ничья устраивала соперника, и мы практически весь матч провели активно, много атаковали, в конце концов заслужив сенсационную победу.
Правда, гол мы вновь забили весьма странный. Оставалось играть пять-шесть минут, «Интер» уже явно был настроен только на сохранение нулевого счета, и мы понимали, что нужно забыть обо всем и попытаться забить гол, презрев осторожность. Очередная наша атака была остановлена на фланге недозволенным приемом, и мы получили право на штрафной метрах в десяти от линии ворот и в трех от боковой линии. С такой позиции, конечно, никто не будет бить по воротам, здесь напрашивается сильная подача в штрафную. К мячу вновь подошел Карраско, наш мастер исполнения стандартных положений, и крученым ударом направил мяч в сторону ворот. Мы почти всей командой бросились на эту подачу, однако до мяча так никто и не добрался. Только Фонтолан, пытаясь отбить мяч, слегка чиркнул его ногой и изменил направление полета, чем окончательно дезориентировал вновь неудачно сыгравшего Пальюку. В итоге мяч прямо перед голкипером проскользнул в ближний угол ворот «Интера».
Миланцы, спохватившись, бросились спасать игру, однако им было слишком трудно перестроиться: к этому моменту они уже приучили себя к мысли о том, что должны только удерживать счет, и теперь им требовались огромные усилия, чтобы заставить себя от пассивной, разрушительной игры перейти к активным действиям. Для этого у них просто не осталось сил и времени. Наши же силы были удесятерены предчувствием победы, мы сумели не поддаться панике и продержались до финального свистка.
Что тут началось! Обезумев, мы носились по всему полю, обнимались, прыгали и орали, как малые дети. Кажется, никто из нас в полной мере не соображал, что делает. Я, например, чуть не нанес травму товарищу по команде, пробегавшему мимо меня. Желая разделить с ним радость победы, я схватил его за уши и резко притянул его голову к своей. Увы, точно рассчитать силы мне не удалось, и наши лбы с треском сошлись. Надо заметить, лоб у меня крепкий, но даже я почувствовал в тот момент, что несколько перестарался — черепушка от удара загудела. Товарищу же моему пришлось и того тяжелее, поскольку удар пришелся ему не столько в лоб, сколько в бровь. Думаю, он не упал в обморок только благодаря адреналину, бурлившему в крови после нашей исторической победы.
Это ведь и вправду была историческая победа: до тех пор ни одному швейцарскому клубу не удавалось выигрывать в еврокубках у итальянского, тем более у такого гранда, как «Интер». Каждый из нас в тот миг ощущал себя героем швейцарского народа, этаким новым Вильгельмом Теллем.
Обратный путь в Лугано превратился в сплошной торжество. Шампанское и пиво лились рекой, мы ни на секунду не умолкали, распевая всевозможные победные песни. Когда закончились все, сочиненные до нас, мы принялись за создание новых, и немало в этом преуспели.
Европейская кампания «Лугано» закончилась в следующем же круге — мы дважды (1:2 дома и 0:1 в гостях) проиграли пражской «Славии», которая впоследствии сотворила сенсацию, обыграв «Рому» и дойдя до полуфинала Кубка УЕФА, где уступила «Бордо». Для нас поражение от чешской команды не было позорным, тем более что никто уже не мог столкнуть нас с пьедестала, на который мы вознеслись благодаря победе на «Сан-Сиро».
Для меня эта победа была вдвойне приятна: я не только вернулся на свой родной стадион, но и покинул его в ореоле славы, напомнив итальянцам о себе и показав, что еще кое-чего стою. Мне оставалось только благодарить судьбу за то, что она предоставила мне такой великолепный шанс и позволила использовать его на все сто процентов.
Моя «гастроль» на «Сан-Сиро» не прошла незамеченной: уже через четыре месяца после моего приезда в Швейцарию я получил приглашение вернуться в «кальчо».
В ПРОХЛАДНОМ И ТИХОМ УДИНЕ
Как-то раз мне позвонил Джованни Биа. С этим защитником мы ненадолго пересеклись в «Интере»: он пришел из «Наполи» в 1994-м, за несколько месяцев до того, как я отправился в «Дуйсбург». Тем не менее за этот короткий срок мы успели завязать товарищеские отношения, во многом благодаря тому, что на сборах жили в одной комнате, и теперь время от времени перезванивались. Вернувшись из Германии, я узнал, что Биа, отыграв в «Интере» сезон, затем в ходе затеянной Массимо Моратти перестройки был продан в «Удинезе».
Из Удине Джованни и позвонил мне в тот день. Спросив, как я поживаю, он поинтересовался, нет ли у меня желания вернуться в Италию. Оказалось, его нынешний клуб собирался пригласить меня.
Естественно, я был безмерно рад этому приглашению и вскоре встретился с представителями «Удинезе». Мы вновь оказались за столом переговоров с теми людьми, которые хотели видеть меня в своем клубе летом 1993-го. «Видишь, как складывается жизнь, — сказали они мне при встрече. — Рано или поздно все возвращается на круги своя».
Да, история повторилась, однако я уже находился совсем в ином положении. Если в 1993-м мне, игроку основного состава «Интера», перспектива оказаться в «Удинезе» казалась равносильной переходу во вторую лигу, то теперь, после бундеслиги и «Лугано», я был бы счастлив попасть в этот весьма скромный, по итальянским меркам, клуб.
