Ровно десять лет спустя Гендель снова появится в родном городе, перед отъездом в Англию. И снова Бах соберется ехать к нему, но внезапно заболеет. Тогда по его просьбе в Галле поедет Фридеман и будет упрашивать уважаемого мастера посетить дом Бахов. Гендель ответит вежливым отказом.
Но тогда, в 1719 году, Бах почти наверняка не держал обиды на Генделя. Он имел достаточно самоуважения и множество других интересных занятий, помимо встреч со своим прославленным ровесником. К тому же в Галле жили знакомые Иоганна Себастьяна, которые, конечно же, рассказали ему о происках Флемминга. Он одобрил решение Генделя и посмеялся с друзьями над неудавшейся предприимчивостью графа.
А потом с удовольствием вернулся в Кетен. В дивный сад возвышенного бытия, выращиваемый светлейшим князем. Музицирование продолжалось. Бах аккомпанировал своему патрону и писал концерты для его скрипки в сопровождении капеллы, состоящей из восемнадцати первоклассных музыкантов. В течение 1719 года появилось три скрипичных концерта. Наверное, такой тонкий ценитель музыки, как Леопольд, испытывал большую радость от своей причастности к созданию этой музыки. К новому, 1720 году Бах написал специальную праздничную кантату. Музыка ее не сохранилась. О чем она повествовала? Конечно же, о надеждах на прекрасный год, намного лучше предыдущего.
Он и вправду начался замечательно. Иоганн Себастьян задумал для своего первенца Фридемана «Клавирную книжечку». Там будет всего понемногу. Хоральные обработки, двух- и трехголосные инвенции. Все то, из чего складывается настоящее мастерство. Помимо музыкальных пьес нужно будет поместить туда несколько ценных «шпаргалок». Как читать в сопрановом и баритоновом ключах, как правильно расшифровывать птички и загогулины, обозначающие мелизмы. Ах, если бы у маленького Себастьяна в детстве была подобная книжечка!
Он вовремя взялся за нее. В последнее время все реже удается позаниматься с сыновьями. Да и просто побыть дома. Все время занято светлейшим Леопольдом. Когда не нужно играть или писать, они вместе обсуждают музыкальные новинки или просто беседуют. Иоганн Себастьян привык делиться с патроном всеми новыми задумками.
Работу над пособием для сына вскоре пришлось прервать. Князь снова позвал своего капельмейстера и друга совместно отдохнуть на карлсбадском курорте. Мария Барбара, как всегда, собрала вещи, уложила нотную бумагу и наточенные перья. Она выглядела уставшей. Может быть, у него мелькнула мысль взять ее с собой? Но кто будет присматривать за детьми?
27 мая князь с Бахом выехали. Отдых протекал еще лучше, чем в прошлый раз, князь решил продлить его на пару недель…
Они вернулись 7 июля 1720 года ближе к вечеру, а утром этого же дня, как выяснилось, похоронили Марию Барбару. Что же произошло? Вроде бы ее хватил удар. Да не все ли равно теперь, когда ничего не осталось от прежнего благополучия? Холм земли, заплаканные дети, разрушенная жизнь…
Она никогда не жаловалась на здоровье и вообще не жаловалась, даже когда умирали дети. Свои нелегкие многочисленные обязанности исполняла спокойно, без надрыва и героизма. Она была из рода Бахов.
А он не посвятил ей даже простой песенки! Второй жене — Анне Магдалине — написал целую тетрадь пьес, увековечив ее имя. Ей достались и стихи, и песни, а Марии Барбаре — ничего. Может, не так сильно он любил ее? Может, она оказалась ошибкой молодости?
Навряд ли. Если Бах не терпел капризов начальства, стал бы он терпеть нелюбимую жену? Конечно, расставаться с женами было тогда не принято, но свой вспыльчивый характер Иоганн Себастьян уж точно бы не преминул проявить. Ничего подобного не происходило за эти тринадцать лет. Супруги жили в полном согласии. А посвящать произведения жене? Композитору это просто не приходило в голову. Анне Магдалене он ведь на самом деле тоже ничего не посвящал, а просто подбирал подходящий репертуар, как для Фридемана. Анна Магдалена была его ученицей и осталась ею на всю жизнь. А Мария Барбара — правой рукой, которую не замечаешь, пока она есть.
Утрата заставила композитора по-другому смотреть на мир. Словно Герда, вдруг вырвавшаяся из зачарованного сада, он резко потерял интерес к возвышенному миру кетенского времяпрепровождения. Его терзал страх за будущее детей. В стенах замка они не смогут получить образование, останутся самоучками, как их отец. Да и князь… кто знает, как он отнесется к Баху через несколько лет?
Леопольд не мог не чувствовать метаний своего друга, но, разумеется, не собирался удерживать его у себя насильно по примеру герцога Веймарского. К тому же серьезные изменения происходили и в жизни князя. Он собрался жениться на юной Фридерике Генриетте, принцессе Ангальт-Бернбургской. Тонкая и бледная восемнадцатилетняя брюнетка с насмешливым ртом сводила с ума молодого князя, и происходило это не только от любви. Вдобавок к своей крайней болезненности, она терпеть не могла музыку и внушала будущему супругу не тратить так много времени и сил на никчемное занятие.
Леопольд, воспитанный матерью, имел мягкий характер и привык слушаться женщин. Теперь музицирование происходило гораздо реже и только в отсутствие принцессы. Да и Баху оно уже не приносило прежнего удовлетворения. Мысли его крутились вокруг осиротевших детей и дома, оставшегося без хозяйки. Катарина Доротея, маленькая двенадцатилетняя девочка, изо всех сил старалась заменить мать своим младшим братьям.
Так прошло это ужасное лето. В начале осени глава осиротевшей семьи совершил еще один странный и неоднозначный поступок, похожий на историю с галльским органом.
Глава шестнадцатая.
ВНОВЬ О МИФАХ И ЗАБЛУЖДЕНИЯХ
Многие биографы Баха делают акцент на его неоцененности современниками. Якобы те выбирали «пустышек-конкурентов», а не «глубокого», пусть и «заумного» Баха. Ограниченно мыслили — не дано им было понять гениальность композитора.
Материалов подобного толка можно встретить очень много в русскоязычном Интернете. Они тиражируются из давно устаревших советских и прочих источников, а те, кто пишет эти заметки, не удосуживаются вникнуть в проблему. В принципе, понять их можно. Уж очень убедительным выглядит образ непонятого гения, обиженного толпой. Но ведь «толпой» оказывается высококультурная среда, взрастившая помимо нашего героя еще много выдающихся композиторов, создавших золотой век органной и камерной музыки. Да и «салонная пустота» плохо вяжется с музыкой эпохи барокко, насквозь пронизанной символами, временем, когда «модники от искусства» поверяли алгеброй гармонию, а вовсе не пытались извлечь максимальное количество нот в минуту. В общем, «обиженность современниками» — в большой степени все тот же «романтический след» в деле Баха.
