А с той стороны реки по-прежнему то взлетит ракета, то начинает плеваться злыми очередями пулемет, и пули, кажется, стонут и жалобно визжат в поиске своих жертв. Их яростные очереди ищут цели, куда бы вонзиться.
Врезать бы по паре очередей по этим фрицам, и дело с концом, но этого делать было нельзя, это не выход из создавшегося положения — немцы не должны нас обнаружить.
Ветерок, тянущийся со стороны плотины, пробирает до костей. Саперы работают, а мы ждем, ждем. Ног я уже не чувствую и не имею возможности даже постучать ими одну о другую — немцы близко, услышат. Лежание на снегу было пыткой. Нас донимал мороз, а минутная стрелка, казалось, и не двигалась, как будто примерзла к циферблату часов. Внутри, казалось, все промерзло. Вчера в это время еще змеилась поземка, злилась метель, а теперь вызвездило. Темное небо исколото яркими звездами, а над головой повисла луна. Руки сильно начало прихватывать. Сначала кончики пальцев кололо, словно иголками, а потом они потеряли чувствительность — ими шевелишь, а не чувствуешь, словно они уже не твои. Кажется, еще несколько минут — и мы тут замерзнем.
Наконец, ухо улавливает легкий шорох. Ползут. Оба. Саперы подползают, а мы с сочувствием и состраданием смотрим на них. Если нам было холодно лежать в снегу, а каково им выполнять такую тонкую, деликатную работу по разминированию голыми руками в невыносимую стужу.
— Порядок! — следует ответ. — Полный порядок!
И мы, соблюдая осторожность, ползем обратно. Автомат уже в руках держать не могу — тащу за ремень. Ползу, а самого терзает мысль — не терпится узнать и подробности действий саперов.
Голубчик не выдержал долгого ожидания и полз нам навстречу. С ним мы и вернулись в дом, в котором чадил и трепетал небольшой костерок. Пока грелись, старшина Лантух детально рассказал о выполненной работе:
— Нам повезло. Я уже, когда ползли, думал, как придется выполнять задачу, как добраться до взрывчатки? А оказалось, все просто. Нам здорово повезло. Немцы после минирования не убрали настил между опорами. Это существенно облегчило нашу работу. Взрывчатка была в ящиках и подвешена к опорам шлюзов. Толовые шашки с электрическими взрывателями связаны друг с другом детонирующим шнуром и закольцованы. Мы обрезали провода, бикфордовы шнуры, извлеченные электровзрыватели побросали в воду. В теле плотины осталась взрывчатка. Если ее теперь нельзя подорвать электрическим способом, то можно огневым, наиболее элементарным. Для этого достаточно куска тола с вставленным взрывателем, чтобы поджечь кусок бикфордова шнура и подбросить и один из ящиков с начинкой.
Голубчик тяжело вздохнул и продолжал:
— И вся наша работа пойдет насмарку. Подрывная машинка, по-видимому, находится где-то около, возможно, в здании водокачки. Ничего не скажешь — удобная позиция».
Вскоре Голубчик с саперами уходит в штаб к Шурупову.
Настороженное ухо улавливает и различает эти звуки. Вначале за спиной, в районе действия основной группы, в самом поселке Стахановском, разорвались первые мины, а потом очередь дошла и до нас. Грохот и одновременно какое-то кряхтенье разорвавшейся серии снарядов и мин поглотили на миг первую трель автоматной и пулеметной стрельбы. Как будто в истерике, словно прося пощады, вздрагивала земля, а мы жались к ней всем телом, моля, чтоб она спасла нас и укрыла. А на той стороне хлестко и нервно вспыхивали и гасли ракеты, обозначая начертание переднего края противника по правому берегу реки Саксагань.
Когда на мгновение стихал грохот, тогда явственно слышались пулеметные очереди, и в предрассветных сумерках мы снова и снова видели ползущие над землей пульсирующие щупальца, которые настойчиво выискивали и жалили свои жертвы.
Ведь всего и пробежать-то осталось какие-то 100–150 метров. Много это или мало? Как считать? Спокойным шагом это расстояние по снегу можно пройти за две-три минуты. За это время пулемет успевает выпустить несколько сот патронов. И едва мы вставали, чтоб преодолеть, пробежать эти роковые метры — пристрелявшийся пулемет железной строчкой смерти прошивал нашу цепь, и падали, падали боевые друзья: одни — чтоб больше уже не подняться, другие — раненными. Танкист ведет бой, надежно укрытый броней, у артиллериста хоть и небольшое укрытие — щиток, у стрелка, автоматчика, разведчика ничего этого нет. Вся его защита — шинель или полушубок. А чаще всего — везение.
Снова команда — вперед! — и мы бросаемся к траншее. Мой автомат на какое-то мгновение замолкает, словно поперхнувшись от ярости, а потом, как будто осознав свою роль, он заговорил снова уже спокойно и уверенно. Его уверенность передалась мне, и отошло, растворилось чувство тоскливой безнадежности и опустошающего душу страха. Несмотря на огонь по центру взвода, хоть и медленно, но продвижение к плотине продолжается. Еще рывок, резкие хлопки рвущихся среди врагов гранат, и, наконец, хоть и маленькая, но одержана первая победа — захвачена вражеская траншея.
Но дальше успех развить все-таки не удалось — атака снова захлебнулась. Дышинский стал заметно нервничать. Он понимал, что заминка на главном направлении может сорвать выполнение задачи всего отряда. И как ни велико было желание овладеть шлюзами плотины, он видел, что каждый метр продвижения вперед достается с большими потерями. До шлюзов взвод не дойдет, его не будет, а пулеметы останутся. Потери с каждым шагом вперед все возрастают. Надо искать выход. И нам пока ничего не оставалось, как на огонь врага отвечать самим. И мы били по водонапорной башне, огневым точкам противника на той стороне, били просто по траншеям, над которыми мелькали каски немецких солдат.
Ведя бой у плотины, разведчики прислушивались и к разгоревшейся стрельбе, что шла у них за спиной, в южной части поселка Стахановского. Всех интересовал вопрос — а как там у них, ведь дело-то общее?
А на южной окраине поселка бой разгорался. Дома поселка немцами были заранее подготовлены к обороне. Из дверей и окон по нашим воинам хлестал огонь. Схватки были короткими, но ожесточенными, нередко переходя в рукопашные. Но заранее созданные при формировании отряда штурмовые группы действовали решительно и умело. Часам к пяти утра поселок был в наших руках.
Захватив поселок, подразделения, не мешкая, устремились к реке. Едва миновав строения, они были встречены ожесточенным огнем из траншей, расположенных вдоль правого берега Саксагани. Некоторым даже удалось ее достичь, но лед оказался покрытым слоем воды, и атакующие были вынуждены вернуться в поселок под прикрытие сельских построек.
А на правом фланге группа Цимбала, достигнув Соколовки, встретилась здесь с группой разведчиков Фурта из 24-го воздушно-десантного полка, которая еще накануне захватила несколько домов. Общими усилиями они захватили деревню, и немцам пришлось спешно отступать по льду водохранилища, что удалось осуществить далеко не всем.
