Полбин взял на руки Людмилу, прижимавшую к груди свой мяч, сел на стул и посмотрел на Марию Николаевну, вопросительно указывая глазами на сына: "Откуда у него это?"
Она развела руками:
- Приятели...
И, в свою очередь, взглянула на мужа, как бы спрашивая: "А ты им доволен?"
Он понял ее и кивнул утвердительно.
- Ребятам надо завтракать, - спохватилась Мария Николаевна. - Пойдем, Ваня.
В своей комнате дети почувствовали себя свободнее, тотчас же были пущены в ход подарки. Брошенный Виктором мяч отскочил от потолка и мягко ударил по краю стоявшей на столе пустой тарелки. Она поднялась на ребро, покружилась и, упав на пол, разлетелась вдребезги. Виктор испуганно замер, потом нырнул за мячом, весьма кстати закатившимся под кровать.
Но его не стали ругать.
- Моя мама сказала бы, что это к счастью. - Мария Николаевна стала собирать осколки.
- И моя, - поддержал Полбин, помогая ей. Удивленный таким оборотом дела, Виктор решил внести свою лепту.
- Вот еще, - сказал он, протягивая найденный под кроватью кусок фаянса со следами голубой каемки.
Полбин повертел черепок и усмехнулся:
- А тут была коричневая. Интересно... Кажется, в этом доме счастье не переводилось...
Мария Николаевна рассмеялась.
Пока дети завтракали, Полбин просмотрел письма, полученные в его отсутствие. Брат Петр закончил в Ульяновске шоферские курсы и работал на полуторке в Ртищево-Каменке. Приглашал в отпуск, обещал свезти и в Карлинское, и в Майну, куда только пожелают...
Полина Александровна и Николай Григорьевич сообщали о хорошем урожае яблок в Черниговской области и торопили с приездом.
Федор Котлов тоже приглашал к себе. Он учился в Москве, в академии имени Фрунзе. Полбин переписал его адрес в блокнот, лежавший рядом с письменным прибором.
Потом дошла очередь до чемоданчика. "Тактика авиации" Лапчинского и другие книги были водворены на прежние места. Чемоданчик снова улегся в темноте между тумбами письменного стола.
Перебирая книги и тетради, Полбин увидел пачку листов, исписанных почерком жены. На заглавном листе стояло: "Международный юношеский день. Доклад".
- Маня! Твой?
- Мой, - почему-то зардевшись, ответила Мария Николаевна.
- Ну, как прошел?
- Я не знаю. Лидия говорит - хорошо, а мне кажется, что я сбивалась...
- Так это Лидия? Ее инициатива?
- Да.
- Молодец соседка. И ты у меня молодец, вот какой молодец! Горжусь!
Он привлек жену к себе и поцеловал в лоб.
- И я буду доклад-чи-ком, - с трудом выговорил непривычное слово Виктор, кладя ложку. Полбин расхохотался от неожиданности.
- Ты, оказывается, в курсе всех дел, малыш! Полный рот каши, а он туда же - докладчиком. И в кого только пошел такой хвастунишка? И летчик, и певец, и самбист, и оратор...
- Есть в кого пойти, - с лукавой улыбкой сказала Мария Николаевна, взглянув на мужа.
- Так это я хвастун? - притворно изумился Полбин.
- Может, не совсем так, а поговорить любишь...
- Ну, нет, так не пойдет! - Полбин, продолжая изображать человека, ущемленного в лучших своих чувствах, быстрым движением расставил книги на полке. - Для меня дело прежде всего. Доказываю это немедленно. Где моя фуражка?
- Ты серьезно, Ваня? - перестала улыбаться Мария Николаевна, увидев в его глазах знакомое выражение озабоченности. - Переоделся хотя бы...
- Серьезно, Манек, серьезно... - он с некоторым смущением посмотрел на часы. - Понимаешь, там с одной машиной в воздухе не ладилось. Техники работали, уже должны закончить. Хочу сам проверить, облетать...
Он вышел в переднюю, и оттуда скоро донесся запах гуталина. Мария Николаевна знала, что он сейчас доводит до блеска свои сапоги с мягкими короткими голенищами, которые к вечеру будут покрыты густым слоем серо-зеленой аэродромной пыли.
Надев фуражку и уже стоя в дверях, он сказал:
- Хорошо, Манек, что у тебя тут все благополучно.
Я так боялся все время, как бы кто-нибудь не заболел или еще что...
Обедать, как это часто бывало и раньше, он не пришел.
Спустился вечер. Мария Николаевна вышла на крыльцо и посмотрела в сторону аэродрома. Там было уже тихо. Далеко, на сопках, лежали густые тени. По обсаженной молодыми деревьями дороге с аэродрома группами шли летчики и техники.
В холодном, голубом еще небе слышался гул самолета. Он на большой высоте, его не различает глаз, но по меняющемуся звуку мотора можно определить, что самолет делает фигуры.
Лидия Кривонос тоже вышла на крыльцо, подняла голову, прислушалась.
- Твой, - сказала она. - Просто оглашенный у тебя муженек! Мефодий-то спит...
В ворота аэродрома въехал накрытый брезентом посадочный прожектор. Два летчика с планшетами на длинных ремнях, не дойдя до жилых домов, остановились и, посовещавшись, вернулись на аэродром. Мария Николаевна узнала Ушакова и Пасхина и поняла: пошли помогать командиру в ночной посадке.
Полчаса спустя она увидела, как в яркоголубую полосу света, которая напоминала сноп лучей в темном зале кинотеатра, вошел снижающийся серебряный самолет. Сверкнув крыльями, он исчез в темноте. Моторы еще некоторое время гудели - то громче, то тише, - потом все стихло, и луч света погас.
Полбин пришел радостный, возбужденный. Он быстро смахнул щеткой пыль с сапог и стал тискать и тормошить ребят.
- Понимаешь, - рассказывал он жене, - я хотел ее проверить по всем пунктам, чтоб потом никто не жаловался: "барахлит, товарищ командир!" Теперь уже барахлить не будет, звоночек, а не машина!
Мария Николаевна слушала с улыбкой: она видела, что его переполняет радость от удачно выполненного дела и что он старается притушить, сдержать эту радость, чтобы - упаси боже! - не услышать упрека в невнимании к семье. Такого упрека не будет, - он это хорошо знает, - но все-таки торопится, не давая жене заговорить:
- Времени немножко нехватило. На земле, вижу, вечер, а мне там, вверху, светло, солнышко еще видно, - такое, что расставаться с ним жалко. Зато завтра все машины готовы летать, все до единой!
Глава IX
В начале ноября, сразу же после праздников, Полбин был вызван в Читу.
Через неделю Марии Николаевне принесли телеграмму.
"Скоро приедет", - подумала она, но, сорвав наклейку с телеграфного бланка, с удивлением прочла:
"Поздравляю высокой наградой, желаю дальнейших успехов, привет Маше, детям. Федор".
Какой Федор? Ах, да, телеграмма из Москвы. Это от Котлова...
Сердце ее забилось. Она вспомнила сказанное мужем в день приезда: "И к правительственной награде представили". Он больше не заговаривал об этом, но каждый раз, как только приносили газеты, прежде всего открывал "Правду" и торопливо пробегал глазами ее страницы.
Значит, он ждал. А сейчас еще ничего не знает. Как ему сообщить? Дать телеграмму в округ? Но что написать? Что Котлов поздравляет с наградой? А с какой? Нет, так нельзя.
