Предположим, что такой духовник найден и он готов на пару дней предоставить нам церковную книгу. Как следовало поступить дальше? Ответ напрашивался только один — запросить Москву, чтобы нам прислали группу высококлассных специалистов, способных поработать с этой регистрационной книгой. Я или мой коллега забираем книгу с именами прихожан, датой и местом их рождения, именами их родителей. Если обнаруживается, что в конце какой-нибудь страницы или года регистрации новорожденных есть свободное место, то специалисты из Центра вписывают туда данные о человеке, под чьим именем будет работать советский разведчик-нелегал. Если по какой-либо причине сделать это не удается, тогда регистрационную книгу расшивают, вставляют в нее новую страницу, а потом снова сшивают.
Одной из моих обязанностей было встречать следовавших через Данию курьеров, ехавших в Москву или из нее, и сопровождать их на отрезке пути между нашим посольством и аэропортом или центральным железнодорожным вокзалом. Курьер разъезжал с «дипломатом», представлявшим собой металлический чемоданчик, обтянутый снаружи кожей или фиброй. Внутри такой чемоданчик был разделен на секции, в которых находились контейнеры с пленкой, содержавшей секретную информацию. В случае необходимости курьер нажимал на кнопку в корпусе «дипломата», внутри его разливалась кислота, и в считанные секунды от пленки не оставалось и следа.
Традиционно курьеры, прибывавшие на Скандинавский полуостров, раз в две недели ехали поездом до Хельсинки, Осло или Копенгагена, потом пересаживались на самолет и летели в Рейкьявик, где КГБ и ГРУ в своих резидентурах обновляли оборудование, с помощью которого перехватывались радиосигналы с американской авиабазы, расположенной в Кевлавике. В первые два года пребывания в Дании я постоянно встречал таких курьеров, всегда имевших при себе громоздкий багаж, который оформлялся как дипломатический, и отправлял его по дальнейшему маршруту их следования. Через четыре дня они снова возвращались, но уже без багажа.
Большинство курьеров, крепких парней, были в прошлом профессиональными спортсменами из клуба «Динамо», которые в тридцатилетнем возрасте покинули большой спорт и поступили на службу. Для них работа курьера имела определенную привлекательность: они бесплатно разъезжали по свету, своих денег на питание не тратили и водили романы с сотрудницами посольств — там легко можно было найти какую-нибудь незамужнюю секретаршу, которая будет с нетерпением ждать твоего следующего приезда. Регулярно курсируя по восьми, а то и более странам, эти парни вели жизнь, похожую на странствия Одиссея, а послушать рассказы таких общительных и никогда не унывающих ребят всегда было интересно.
(Однажды па перроне в Стокгольме при виде ожидавшего поезд курьера проходивший мимо швед. указав на стоявшую рядом огромную коробку, спросил по-русски: «Что это у вас?» «Естественно, дипломатический багаж», — ответил наш курьер «Да? А я-то решил, что концертный рояль!» — шутливо заметил швед).
Еще в мои обязанности входила оперативная отправка нелегалов, направлявшихся в отпуск домой через Данию. Моя задача состояла в том, чтобы незаметно посадить их на один из пароходов, курсировавших между Гавром и Ленинградом. Каждая такая транзитная операция тщательно планировалась. Требовалось договориться с капитаном судна или даже завербовать его в качестве агента, затем на первой встрече с нелегалом подробно объяснить ему план действий и забрать все его документы, а на второй — вручить ему паспорт советского моряка, служившего на этом судне. Если бы местные власти вдруг решили проверить паспорт у отправляемого мною нелегала и сверить его с корабельным списком, то подлог все равно не обнаружился бы. Никто из датчан не смог бы доподлинно установить, что на борту советского парохода двое членов экипажа под одним и тем же именем: по международным правилам судоходства капитану не предписывалось — а он сам на это никогда бы и не пошел — выстраивать на палубе свою команду на обозрение представителей местных властей.
Чтобы нелегалы не могли засветиться, мы принимали дополнительные меры предосторожности. Так, например, считалось, что им не следует подниматься на борт с большим багажом, иначе сразу же стало бы ясно, что он ступает на судно впервые. Так что переправляемый нами нелегал оставлял тяжелые сумки в автоматической или обычной камере хранения центрального железнодорожного вокзала, а ключ или багажные квитанции при очередной тайной встрече передавал мне. При этом был риск, правда весьма незначительный, что при выдаче багажа могут спросить, как выглядят мои вещи. Кроме того, в нашем деле был еще один нюанс: советская служба разведки считала небезопасным для нелегала сходить с судна в одиночку — датские контрразведчики могли его захватить. Поэтому мы договаривались с капитаном, чтобы тот, когда нелегалу понадобится на стоянке сойти на берег, сопровождал его и усаживал в мою машину. Со стороны это выглядело так, будто член экипажа советского судна отправлялся на экскурсию по городу. Очень часто за нелегалом приезжали на двух машинах — в одной находился я, а в другой — машине сопровождения — мой коллега. Едва мы с нелегалом выезжали с территории порта, следовавший за нами водитель сбавлял ход, сворачивал на узкую улочку и смотрел, не увязался ли за нашей машиной хвост.
Как-то утром в конце. марта меня вызвал Зайцев и спросил:
— Почему у тебя так мало встреч?
— Каких встреч? — переспросил я, будто бы не понял, о чем идет речь. — - Думаю, ты все прекрасно понял. Каждый член резидентуры, не важно, какие у него обязанности, должен работать с датчанами на предмет их вербовки. Это основная цель нашего здесь пребывания. Всем остальным ты можешь заниматься в свободное от этой работы время.
Самое важное для нас — обрабатывать датчан.
Проработав два года в Москве с бумагами, я, естественно, не мог быть опытным оперативником — я еще не научился даже мыслить их категориями. Все два года я копался в папках с личными делами, возился с удостоверениями, паспортами, занимался статистикой, так что у меня не было возможности приобрести опыт установления контактов с иностранцами, да к тому же еще не говорящими по-русски. Поэтому вопрос Зайцева поверг меня в ужас. Однако начальник немного меня успокоил, сказав, что в мою задачу отныне будет входить поиск среди местного населения лиц, которых можно будет потом взять в разработку, с последующей вербовкой, в качестве агентов, какими в свое время стали супруги Крогер, или связных. Для начала мне было весьма желательно найти какого-нибудь сотрудника консульского отдела какого-нибудь иностранного посольства, который снабжал бы нас заграничными паспортами.
