он начал ухаживать за принцессой Монако. Но вскоре выяснилось, что король и тут перешёл ему дорогу. Взбешённый Лозен вначале дал почувствовать свою ярость коварной принцессе, отдавшей предпочтение не ему, а какому-то королю. Явившись к ней в послеобеденный час, когда она отдыхала вместе с другими дамами, полулёжа на ковре, расстеленном прямо на полу, он завёл светский разговор, во время которого ловко наступил острым каблуком на ладонь принцессы, попрощался и, круто повернувшись, вышел. Светские приличия заставили принцессу вытерпеть экзекуцию, не издав ни звука.
Затем наступила очередь Людовика. Лозен занял позицию в нужнике — напротив комнаты, где должно было состояться свидание короля с принцессой Монако. Через небольшое отверстие в двери он увидел, как король зашёл в комнату, отослав лакея за принцессой; при этом снаружи в замочной скважине остался торчать ключ. Лозен вышел из своего убежища, запер короля на два оборота и с наслаждением бросил ключ в нужник. Вслед за тем он занял прежний пост и давился от смеха, слушая недоумённый разговор любовников через запертую дверь, а потом наблюдая, как сбежавшаяся прислуга освобождает сконфуженного короля. Эта проделка благополучно сошла Лозену с рук.
К несчастью для Лозена, его стремления и надежды всегда опережали его действительное положение, пусть даже самое блестящее. Вскружив голову Мадемуазель (так называли дочь герцога Орлеанского), он предложил ей выйти за него замуж и получил её согласие. Людовик разрешил им пожениться.
Этот почти королевский брак должен был принести дерзкому счастливцу огромное состояние и неслыханное влияние, но Лозену было этого мало. Он непременно желал, чтобы венчание состоялось во время королевской мессы. Герцог Орлеанский, весьма недовольный выбором дочери, воспользовался этим и сумел убедить короля, что Лозен окончательно зарвался. Людовик вторично взял назад своё слово. «Мадемуазель метала громы и молнии», — пишет Сен-Симон, но Лозен на удивление всем «с великим благоразумием, вообще-то ему не свойственным, принёс эту жертву королю». В качестве утешительного приза он получил роту телохранителей-алебардщиков и был тут же произведён в генерал-лейтенанты; чуть позже, в 1670 году, его назначили командующим армией во Фландрии. Но что всё это значило по сравнению с расторгнутой помолвкой!
В ноябре 1671 года последовала новая опала — на этот раз по наговору его врагов, сумевших убедить Людовика в том, что Лозен использует своё влияние в армии для подготовки мятежа. После короткого пребывания в Бастилии он оказался в Пиньероле, где уже десять лет томился попавший в опалу Фуке, и был заключён в каземат. Все его должности были у него отобраны.
Он провёл в Пиньероле почти десять лет — с декабря 1671 по апрель 1681 год.
Лозен и здесь сумел остаться собой, превратив жизнь коменданта Пиньероля Сен-Марса в сущий ад. В 1676 году он попытался бежать: выломал оконную решетку и стал спускаться по стене, но по неловкости свалился прямо на голову часовому. Будучи огорчён неудачей, он устроил в камере пожар; на следующий день сделал попытку покончить с собой; ещё через день симулировал приступ мистического безумия, а затем в течение двух недель изображал глухонемого. И при всём том он ещё был вечно недоволен комендантом!
Сен-Симон передаёт следующий случай, рассказанный ему самим Лозеном. Однажды он опасно заболел и позвал священника для исповеди. По его словам, он так боялся, что к нему пришлют поддельного исповедника, что, когда в камеру вошёл капуцин, Лозен схватил его за бороду и изо всех сил стал дергать, чтобы проверить, не накладная ли она.
Наскучив одиночеством, Лозен выломал решетки в дымоходе и однажды ночью перепугал Фуке, чья комната находилась ниже, свалившись к нему в камин. С трудом признав в неожиданном госте юношу, некогда искавшего его покровительства, бывший суперинтендант, которому в ту пору запрещали видеться и переписываться с кем бы то ни было, жадно принялся его расспрашивать о новостях. «Несчастный суперинтендант, — рассказывает Сен-Симон, — весь обратился в слух и только широко раскрыл глаза, когда этот бедный гасконец, который был счастлив, что его приняли и приютили у маршала де Грамона, повёл речь о том, как он был генералом драгун, капитаном гвардии, получил патент и назначение на командование армией. Фуке был в полном замешательстве и решил, что Лозен повредился в уме и рассказывает свои видения, особенно когда тот поведал, как он не получил артиллерии и что случилось потом. Услышав же, что король дал согласие на его свадьбу с Мадемуазель, о том, что стало помехой этому браку, и какие богатства невеста принесла бы в приданое, Фуке совершенно уверился, что безумие собеседника достигло предела, и ему стало страшно находиться рядом с ним».
Позже, когда бывшему суперинтенданту позволили писать родным, он первым делом упомянул о «безумии» бедняги Пюигильена. С каким же изумлением он прочитал в ответном письме, что всё рассказанное беднягой Пюигильеном — чистая правда! Одно время Фуке, кажется, готов был поверить, что и его родные тронулись в уме.
Отношения Лозена с Фуке продолжались довольно долго и закончились смертельной ссорой. Дело было в том, что шестидесятилетний Лозен сумел соблазнить двадцатилетнюю дочь Фуке, приехавшую навестить отца. Передают, что девушка проникла к нему в комнату по тому же дымоходу. Фуке пришёл в ярость и нажаловался на Лозена коменданту, выдав, что старый распутник тайно получает письма и деньги. Лозен вышел из Пиньероля заклятым врагом Фуке и, как мог, вредил ему при его жизни, а когда тот умер, перенёс свою ненависть на его семейство.
Своим освобождением Лозен был обязан Мадемуазель, которая ради этого уступила герцогу Мэнскому, незаконнорождённому сыну короля, ряд своих владений, — такую цену Людовик назначил за свободу её любовника.
Выйдя из тюрьмы, Лозен уехал в Англию, где приобрёл славу страстного и необыкновенно везучего игрока. Парламентская революция 1688 года, отнявшая корону у Иакова II в пользу голландского штатгальтера Вильгельма Оранского, предоставила Лозену случай с триумфом вернуться во Францию. Свергнутый Иаков бежал из страны, доверив ему самое дорогое — королеву и принца Уэльского, которых Лозен благополучно доставил в Кале. Благодарная королева исхлопотала для спасителя аудиенцию у Людовика. Их встреча состоялась на Сен-Жерменской равнине. Король вернул Лозену своё расположение вместе с постоянными апартаментами в Версале, Фонтебло и Марли.
Отныне и до самой смерти Людовика XIV Лозен не покидал двора. Несмотря на значительное влияние, которым он пользовался в Версале,
