Ознакомительная версия.
Каждый из них получил пятидневную дачу боеприпасов и питания, подробные указания, как действовать в тылу врага.
Вскоре гитлеровская оборона была встревожена – фашисты, видимо, не могли понять, кто подорвал автомашину, которая только что подвезла боеприпасы, кто выводит из строя пулеметные расчеты и артиллерийскую прислугу.
С утра и до полудня над городом висели тучи вражеских самолетов. Одни из них отделялись от общей массы, срывались в пике, проносились на бреющем полете, засыпая улицы и развалины домов градом пулы другие с воющими сиренами носились над городом, пытаясь посеять панику. Сыпались зажигательные бомбы, рвались тяжелые фугасы. Город пылал. В ночь на 19 сентября фашисты подорвали стену, отделяющую наш цех от остального здания в «гвоздильном заводе», и стали забрасывать нас гранатами.
Гвардейцы едва успевали выбрасывать гранаты обратно через оконные рамы. Разорвавшейся гранатой был тяжело ранен младший лейтенант Колеганов. Падали один за другим сраженные солдаты.
С большим трудом два гвардейца вынесли Колеганова из огня к Волге. Дальнейшая его судьба мне не известна».
– А что было дальше? – спросил я, прочитав эти строчки.
– Мы еще больше суток вели бой в «гвоздильном заводе», – продолжал Антон Кузьмич. – К нам на помощь пришли гвардейцы минометной роты старшего лейтенанта Заводуна. У них давно вышли все мины, и минометчики стали действовать как стрелки. Залегли за баррикадами на улице и, ведя сильный огонь, закрепились. К вечеру, это было уже 20 сентября, наблюдатели доложили, что со стороны противника видна активная перегруппировка, к вокзалу подтягиваются артиллерия в танки. Батальону был отдан приказ подготовиться к отражению танковой атаки. Я выделил из роты несколько групп, вооруженных противотанковыми ружьями, гранатами и бутылками с горючей смесью. Но в этот день танковая атака врага не состоялась. Ночью, рискуя жизнью, с территории противника к нам перебралась женщина, местная жительница, и сообщила, что немцы готовят танковый удар. Она рассказала нам много ценного о расположении подразделений противника. Помню ее имя – Мария Виденеева. Одновременно хочу отметить, что нам часто помогали жители города разведкой, снабжением водой. К сожалению, имена этих отважных патриотов остались неизвестными. Помню только еще одну молодую девушку-разведчицу, которую бойцы называли Лизой, она погибла во время бомбежки.
И вот наступило 21 сентября. Этот день был самым тяжелым в судьбе 1‑го батальона. С самого утра фашисты при поддержке танков и артиллерии бросились в бешеное наступление. Сила огня и ярость сражающихся превзошли все ожидания. Гитлеровцы ввели в бой все свои средства, все имевшиеся на этом участке резервы, чтобы сломить наше сопротивление в районе вокзала. Но продвигались они ценой больших потерь. Только во второй половине дня им удалось расколоть наш батальон на две части.
Часть батальона и его штаб были отсечены в районе универмага. Фашисты окружили эту группу и пошли со всех сторон в атаку. Завязалась рукопашная внутри универмага. Там штаб батальона во главе со старшим лейтенантом Федосеевым принял неравный бой. Небольшая горстка храбрецов дорого отдавала свои жизни. Мы бросились им на выручку четырьмя группами, но фашисты успели подтянуть танки и шквальным огнем сметали все живое. Так погибли командир 1‑го батальона старший лейтенант Федосеев и его мужественные помощники.
После гибели командира батальона я принял командование остатками подразделений, и мы начали сосредотачивать свои силы в районе «гвоздильного завода». О создавшемся положении я написал донесение командиру полка полковнику Елину и отправил его со связным, который больше к нам не возвратился. С этого времени наш батальон потерял связь с полком и действовал самостоятельно.
Немцы отрезали нас от соседей. Снабжение боеприпасами прекратилось, каждый патрон был на вес золота. Я отдал распоряжение: беречь боеприпасы, подобрать подсумки убитых и трофейное оружие. К вечеру гитлеровцы вновь попытались сломить наше сопротивление, они вплотную подошли к занимаемым нами позициям. По мере того как наши подразделения редели, мы сокращали ширину своей обороны. Стали медленно отходить к Волге, приковывая противника к себе, и почти всегда находились на таком коротком расстоянии, что немцам было затруднительно применять артиллерию и авиацию.
Мы отходили, занимая одно за другим здания, превращая их в оборонительные узлы. Боец отползал с занятой позиции только тогда, когда под ним горел пол и начинала тлеть одежда. На протяжении дня фашистам удалось овладеть не более чем двумя городскими кварталами.
На перекрестке Краснопитерской и Комсомольской улиц мы заняли угловой трехэтажный дом. Отсюда хорошо простреливались все подступы, и он стал нашим последним рубежом. Я приказал забаррикадировать все выходы, приспособить окна и проломы под амбразуры для ведения огня из всего имевшегося у нас оружия.
В узком окошечке полуподвала был установлен станковый пулемет с неприкосновенным запасом – последней лентой патронов.
Две группы по шесть человек поднялись на чердак и третий этаж; их задача была – разобрать кирпичный простенок, подготовить каменные глыбы и балки, чтобы сбрасывать их на атакующих гитлеровцев, когда они подойдут вплотную. В подвале было отведено место для тяжелораненых. Наш гарнизон состоял из сорока человек. И вот пришли тяжелые дни. Атака за атакой повторялись без конца. После каждой отбитой атаки казалось, что больше нет возможности удержать очередной натиск, но когда фашисты шли в новую атаку, то находились и силы и средства. Так длилось пять дней и ночей.
Полуподвал был наполнен ранеными – в строю осталось девятнадцать человек. Воды не было. Из питания осталось несколько килограммов обгоревшего зерна; немцы решили взять нас измором. Атаки прекратились, но без конца били крупнокалиберные пулеметы.
Мы не думали о спасении, а только о том, как бы подороже отдать свою жизнь, – другого выхода не было. И вот среди нас появился трус. Видя явную, неизбежную смерть, дрогнул один лейтенант. Он решил бросить нас и ночью бежать за Волгу. Понимал ли он, что совершает мерзкое предательство? Да, понимал. Он подбил на гнусное преступление одного из рядовых, такого же безвольного и трусливого, и они ночью незаметно пробрались к Волге, соорудили из бревен плот и столкнули его в воду. Недалеко от берега их обстрелял противник. Солдат был убит, а лейтенант добрался до хозвзвода нашего батальона на том берегу и сообщил, что батальон погиб.
Ознакомительная версия.
