Раздается звонок. Быстро направляюсь в кабинет командующего. Афанасьев представляет меня Тухачевскому и второму человеку, сидящему за столом. Михаил Николаевич подал руку и сразу же – к делу:
– Есть изменения в обстановке?
– Так точно. Они отмечены на моей карте. А вот выписки из донесений.
Афанасьев пояснил:
– Это я ввел такую систему. Выписки ускоряют работу…
Все трое – Афанасьев, Тухачевский и Орджоникидзе – склонились над картой. Да, лишь теперь я узнал в скромно присевшем у самого края стола человеке Григория Константиновича Орджоникидзе, нового члена Реввоенсовета…
Тухачевский на лету схватывает подробности обстановки, коротко и решительно кивает головой, задает мне точные вопросы, исключающие многословие в ответах. Орджоникидзе реагирует более экспансивно. С заметным грузинским акцентом подает реплики: «Исключительно правильно!» либо «Не то! Надо проверить!»
Под конец Тухачевский неожиданно спросил меня:
– Имеете военное образование?
В то время иные командиры и комиссары относились настороженно к тем, кто до революции носил мундир юнкера. Поэтому я отвечал не совсем твердо:
– Бывшее Александровское училище… в военное время… ускоренный выпуск…
Тухачевский сразу преобразился:
– Э-э, да мы, значит, однокашники! Только я окончил это училище перед войной. И, знаете, товарищи, там совсем неплохо готовили офицеров.
– Не знал. Но сейчас знаю. По тебе сужу! – весело откликнулся Орджоникидзе.
В этот момент в кабинет вошел только что прибывший из командировки начальник оперативного управления Семен Андреевич Пугачев. Он был представлен Афанасьевым как «старый генштабист из молодых». Федор Михайлович лестно отозвался о его работоспособности, военных знаниях, умении отстаивать свою точку зрения перед командованием.
Такая аттестация, как видно, произвела должное впечатление и на Тухачевского, и на Орджоникидзе. Они без колебаний приняли решение о назначении Пугачева начальником штаба Кавказского фронта, взамен Афанасьева, уезжавшего с Шориным.
Я тоже уезжал в Сибирь. И лишь перед самым отъездом мне довелось еще раз побывать у М. Н. Тухачевского. Вместе с Ф. М. Афанасьевым зашел к нему проститься. Прощание получилось задушевным, дружеским.
– Давно служите с Федором Михайловичем? – поинтересовался Тухачевский.
– С восемнадцатого года.
– Похвальное постоянство. Понимаю и одобряю. Вам, молодому командиру, состоять для поручений при таком начальнике, да еще в непосредственной близости к Шорину – все равно что кончить военную академию.
Потом он обратился к Афанасьеву: – Мне нравится, как вы используете своего ближайшего помощника. Ведь если говорить откровенно, границы его должностных обязанностей очерчены не очень четко. Какие тут могут быть «особые поручения» при нынешних-то средствах связи?
Напоследок Тухачевский пожелал нам с Афанасьевым многих лет дальнейшей совместной работы.
В 1922 и 1923 гг. жизненные пути М. Н. Тухачевского и Ф. М. Афанасьева скрестились вновь, и я нередко видел их вместе в стенах Военной академии РККА. Начальником академии был сначала П. П. Лебедев, занимавший одновременно пост начальника Штаба РККА, а затем М. В. Фрунзе, бывший одновременно заместителем наркомвоенмора. Помощник начальника академии Ф. М. Афанасьев непосредственно руководил всей текущей, в том числе учебной, работой и приглашал для чтения лекций видных полководцев. Разумеется, М. Н. Тухачевский был в их числе.
Я, как и другие, не пропускал ни одной из его лекций, ловил каждое слово. Мне еще со времен гражданской войны запомнилась стенограмма выступления Михаила Николаевича перед слушателями вновь открытой Военной академии. Стенограмма была издана примитивно, книжечка выглядела неказисто. Но тема – «Стратегия национальная и классовая» – привлекала новизной, а затем автор буквально покорял глубиной и остротой своих мыслей.
Не будет преувеличением сказать, что Тухачевский оказался наиболее популярным даже среди таких академических светил, как Свечин, Зайончковский, Корсун, Величко, братья Новицкие, Верховский. Это признавали они сами, об этом же говорили и слушатели.
В 1924 году Ф. М. Афанасьев неизлечимо заболел и навсегда покинул военную службу. Меня пригласил к себе С. А. Пугачев, только что получивший назначение на пост командующего Отдельной Кавказской Краснознаменной армией.
К нам в Тбилиси (тогда он еще назывался Тифлисом) проездом на отдых прибыл Тухачевский. Михаил Николаевич не был связан делами и поручениями. Однако не мог не встретиться с фронтовыми товарищами – Орджоникидзе и Пугачевым.
Собравшись вместе, они с упоением вспоминали боевое прошлое, Кавказский фронт. И я еще раз убедился в дружеской непосредственности Михаила Николаевича, в его постоянной готовности прийти на помощь товарищу. Он настойчиво добивался, не нуждается ли Семен Андреевич в чем-либо? Не имеет ли желания перейти на работу в центральный аппарат, где очень нужны опытные боевые командиры?
Впоследствии по рекомендации М. Н. Тухачевского Пугачев был приглашен М. В. Фрунзе на должность заместителя начальника Штаба РККА. В этом качестве он нередко выезжал в Западный округ, которым к тому времени стал командовать Михаил Николаевич. Я же неизменно сопровождал Семена Андреевича.
В память врезалась одна военная игра, организованная М. Н. Тухачевским. На нее получили приглашение командующие других военных округов, их заместители. Прошла она отлично. Потом Тухачевский устроил банкет и, первым взяв слово, поблагодарил Штаб РККА за помощь, участников игры – за успешные результаты, а гостей – за внимание и полезные советы.
Поначалу мне показалось, что это обычная «банкетная» речь. Но после краткого вступления Михаил Николаевич вдруг «ухватил быка за рога». Он своеобразно анализировал итоги игры. Здесь я, пожалуй, впервые услышал о том, как важно увязывать строевую и тактическую подготовку войск с использованием военной техники. М. Н. Тухачевский зримо встал передо мной как военный мыслитель, глубоко проникавший в специфику каждого рода войск и способный связывать их воедино, умеющий разглядеть перспективы развития наших Вооруженных Сил на основе техники, которая есть и которая будет.
Находясь на посту командующего Западным округом, М. Н. Тухачевский при каждом посещении Москвы обязательно встречался с С. А. Пугачевым. Иной раз, поджидая, пока Семен Андреевич вернётся с совещания или доклада, Тухачевский присаживался на диван в комнате секретариата. Что-то читал, просматривал записи. Случалось, Михаил Николаевич обращался ко мне с какой-нибудь просьбой – спрятать в сейф его портфель с документами, помочь отпечатать нужную бумагу, выручить стенографисткой.
