— А признайся, Георгий, — вдруг спросил он у летчика, — наверное, все-таки побаивался, когда шел на посадку? Поджилки-то небось дрожали?
— Дрожали, товарищ генерал, — откровенно признался Дорохов.
— Вот это честно сказано, — заметил Степанов. — Чувство страха испытывает почти каждый человек. Важно уметь побороть его в критический момент.
Беседа генерала с летчиками продолжалась долго. Никто и не заметил, как за окном сгустились сумерки. Разговоры, может быть, затянулись бы и дольше, если бы подошедший начальник клуба не напомнил, что через пятнадцать минут начнется праздничный вечер.
— Приглашаем и вас на концерт, — сказал он генералу.
— Спасибо, с удовольствием посмотрю, как отдыхают летчики, — с улыбкой ответил Степанов-отец.
…Концерт прошел хорошо. Потом летчики танцевали и пели песни. Каждый радовался наступающему празднику — 27-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
Утро 7 ноября 1944 года выдалось погожим. Окутанный легкой дымкой город Ниш был украшен красными флагами и транспарантами. Многочисленные лозунги славили Великий Октябрь, советский народ и его героическую армию-освободительницу: «Живео Советский Союз!», «Живео Црвена Армия!» Они были написаны руками партизан и жителей города.
Авиаторы 707-го штурмового полка стройными колоннами вышли на просторный плац. Здесь должен состояться митинг, посвященный 27-й годовщине Великого Октября.
Наша эскадрилья уже заняла отведенное ей место. Летчики и техники непринужденно переговаривались. У всех было приподнятое настроение.
— Интересно, а что сейчас делается в Москве? — мечтательно сказал Орлов.
— Да, хоть бы одним глазком взглянуть! — в тон ему отозвался Павел Ивакин.
— Увидеть, конечно, нельзя, а услышать — можно, — обнадежил их инженер эскадрильи старший техник-лейтенант Городниченко. — Видите открытое окно на втором этаже? Там установлен приемник. Вот и услышим, что делается в Москве!
— Станови-и-сь! — раздалась протяжная команда начальника штаба полка подполковника Лопаткина.
Из дверей казармы вышли знаменосцы с полковым Знаменем. За ними шагал Шевригин в новеньком обмундировании. Пуговицы на его темно-зеленой гимнастерке поблескивали как медали.
— Равня-я-йсь! Смирно! Равнение на Знамя! — звонким голосом командовал Лопаткин.
С любовью и гордостью смотрели авиаторы на свою полковую святыню, увенчанную орденом Боевого Красного Знамени. Ее держал в крепких руках прославленный командир третьей эскадрильи Герой Советского Союза капитан Супонин.
Приняв рапорт, подполковник Шевригин подал команду «Вольно!» Заместитель командира по политчасти Сувид вышел на середину строя и приказал первой и третьей эскадрильям развернуться флангами к середине. Образовалось нечто вроде буквы «П».
— Товарищи! — подчеркнуто торжественно начал подполковник Сувид. Сегодня весь советский народ празднует двадцать седьмую годовщину Великой Октябрьской социалистической…
— «Рамы»! — прервал его чей-то возглас. — Фашисты пикируют на наш аэродром.
Все, как по команде, повернули головы на юг. Оттуда, из-за гор, выскочила большая группа двухкилевых самолетов. Некоторые из них уже свалились в пике, и послышались глухие взрывы. Один за другим на аэродром пикировали и остальные.
— Разойдись! В укрытия! — скомандовал Шевригин.
— Знамя в штаб! — распорядился подполковник Лопаткин.
— Ничего не понимаю, — развел руками Сувид, когда мы вместе добежали до щели, отрытой возле забора. — Сорок самолетов! Откуда они могли взяться?
Сквозь разрывы бомб мы услышали вдруг знакомый голос диктора.
— Внимание, внимание! Говорит Москва! Напрягая слух, авиаторы ловили каждое слово, доносившееся из родной столицы.
— Надо же! — возмущался Сувид. — Уже десять утра, в Москве сейчас начнется парад, а мы вот сидим в щелях!
Казалось, не нам, а самому себе он доказывал нелепость этой бомбежки. И не только Василий Семенович — все мы были удивлены и озадачены. Ведь каждый знал, что на нашем участке у фашистов не было и нет такого количества авиации. Целая армада!
Супонин, Орлов и я, выбравшись из щели, стали под деревом. До аэродрома было около двух километров. Мы видели, как «рамы» одна за другой продолжали пикировать, штурмуя стоянки наших самолетов.
— Смотри, «ястребки» взлетели! — обрадованно толкнул меня в бок Дмитрий Супонин.
В воздух действительно взмыло дежурное звено наших соседей.
Убрав шасси, истребители разогнали у земли максимальную скорость и свечой полезли вверх. Они с ходу вступили в бой. Первой же атакой каждая пара сбила по неприятельскому самолету.
На помощь отважной четверке подоспела еще одна пара, а вскоре взлетел весь полк. На фюзеляже одного самолета мы заметили много звездочек и сразу догадались: его ведет Александр Колдунов.
— Ну, этот даст прикурить, — удовлетворенно заметил Орлов.
Воздушный бой разгорался все сильнее. Неизвестные самолеты, сбросив бомбы, сначала пытались защищаться, но, не выдержав натиска наших истребителей, построились в «змейку», чтобы лучше прикрывать друг друга огнем передних пулеметов, и стали уходить в сторону города. Один из «яков» стремительно спикировал с высоты на двухкилевой самолет и открыл огонь Тридцатисемимиллиметровый снаряд его пушки разорвался в центроплане «рамы», и она, вспыхнув как факел, свалилась на землю. «Як» проскочил вперед, но тут же попал под огонь другого бомбардировщика. Пулеметная очередь угодила в кабину истребителя. «Клюнув» носом, он резко пошел вниз и разбился. Погиб кто-то из наших боевых друзей. Прощай, дорогой товарищ! Не довелось тебе дожить до светлого дня победы. В горле у меня запершило, на глаза навернулись слезы.
«Рамы» быстро приближались к нам.
— Так это же не немцы, а американцы! Союзники! — закричали наши летчики, когда на двухкилевых самолетах стали отчетливо видны опознавательные знаки военно-воздушных сил США. Да, это действительно были американские «лайтнинги».
— Решительно ничего не понимаю! — еще больше возмутился Сувид.
— Я тоже не пойму, в чем дело, — сказал Шевригин. — Союзники — и вдруг штурмуют наш аэродром.
— По-моему, не аэродром, а колонну наших войск, которая проходит сейчас возле города Ниш, — заметил начальник штаба.
— Да, да, — подтвердил Шевригин, — вчера генерал Степанов говорил, что их стрелковый корпус будет сегодня утром проходить через Ниш.
Бой в воздухе продолжался. Пара наших истребителей стремительно пошла на сближение с американцами. Рискуя быть сбитым, Колдунов вплотную подошел к ведущему «лайтнингу» и стал жестами показывать, что мы свои, союзники. Степанов бдительно охранял своего командира.
