Была, однако, в работе, предстоявшей ему, одна сложность, одолеть которую было отнюдь не в его силах. Легки предугадать, что теперь, когда Плеханов самовольно ввел в редакцию «Искры» всех забаллотированных на съезде прежних редакторов, сама газета существенно изменится; нетрудно также догадаться, в какую сторону изменится: съезд Лиги выявил подлинную политическую физиономию нынешних самозваных редакторов. Вовсе не праздный в связи с этим вопрос: как быть теперь ему, Осипу? Не отправлять «Искру» в Россию (если ее знамя и впрямь слиняет)? Нет, пойти на это Осип не может; «Искра» признана на съезде Центральным органом партии, и нельзя допустить, чтобы один человек, из самых пусть благих побуждений, самочинно, по своему только хотению, перекраивал одно из капитальнейших решений съезда. Осип решил: при первых же признаках перерождения газеты он постарается хоть немного нейтрализовать ее воздействие — в каждый отправляемый им в Россию транспорт, даже в каждую пачку, будет вкладывать побольше литературы, трактующей события с верных позиций.
Что его предположения не плод чересчур разыгравшегося воображения, а имеют под собой вполне реальную почву, к сожалению, подтвердилось гораздо скорее, чем он предполагал. Не успел как следует осмотреться в Берлине, как поступил к нему в экспедицию, для дальнейшей отправки, 52-й номер «Искры», с не иначе как программной статьей самого Плеханова, носившей весьма и весьма знаменательное название: «Чего не делать». Уже в самом этом названии — недвусмысленный выпад против широко известного в рабочих кругах труда Ленина «Что делать?», труда, на развитии фундаментальных положений которого прежняя «Искра» строила всю свою работу. Поистине тот случай, когда можно сказать, что Плеханов сжигал все, чему раньше поклонялся. Написанная в донельзя раздраженном тоне, статья была направлена против централизма в партии, призывала к «мягкости» и «уступчивости» по отношению ко всякого рода оппортунистам. И во имя чего же совершается этот смертельный, прямо-таки самоубийственный трюк, истинное сальто-мортале? Оказывается — во имя мира в партии. Такой явный, такой резкий поворот вправо! Стыд и позор…
На счастье, Осип отыскал у себя на складе изрядное количество экземпляров ленинского «Что делать?»; позаботился о том, чтобы в каждом пакете вместе со злополучным номером «Искры» была и эта брошюра. Только сопоставив одно с другим, рабочие, партийная масса на местах сумеют сделать для себя надлежащие выводы — Осип верил в здоровое чутье тех, кто несет на своих плечах всю тяжесть практической работы в адских условиях российского подполья.
Через две недели из Женевы пришла партия следующего, 53-го номера «Искры». Вновь статья Плеханова: «Нечто об „экономизме“ и „экономистах“»; здесь уже прямые нападки на книгу «Что делать?» — в связи с предпринятой вдруг Плехановым защитой теории и практики «экономизма»… Еще одна статья — «Наш съезд» — принадлежала Мартову, который, не слишком выбирая выражения, обрушился на решения Второго съезда по организационным вопросам и в особенности на большевиков за якобы формально-бюрократическое понимание централизма в партии. Но был в этом же номере еще один материал. Скромно озаглавленный «Письмо в редакцию „Искры“», да и поданный как-то нарочито неприметно, как нечто второстепенное, материал этот с лихвой тем не менее перевешивал статьи и Мартова, и Плеханова. Ленин — вот кто был автором «Письма»! Отвечая на плехановское «Чего не делать», Ленин решительно выдвигает лозунг: «побольше света, пусть партия знает все, пусть будет ей доставлен весь, решительно весь материал для оценки всех и всяческих разногласий, возвращений к ревизионизму, отступлений от дисциплины и т. д. Побольше доверия к самостоятельному суждению всей массы партийных работников: они и только они сумеют умерить чрезмерную горячность склонных к расколу группок, сумеют своим медленным, незаметным, но зато упорным воздействием внушить им „добрую волю“ к соблюдению партийной дисциплины, сумеют охладить пыл анархического индивидуализма…» Что называется, не в бровь, а в глаз всем любителям закулисных сговоров! Этот номер «Искры» можно было посылать в Россию, не заботясь уже об особых «добавках».
В следующем, 54-м номере вновь появилась статья за подписью Н. Ленин — «Народничествующая буржуазия и растерянное народничество». Хотя впрямую здесь ни слова не говорилось о внутрипартийных разногласиях, но сколько-нибудь внимательный читатель непременно поймет, что автор статьи, вскрывая подлинную сущность воззрений буржуазных либералов (Струве в том числе), тем самым выступает против Плеханова, который не далее как в предыдущем номере брал этих мнящих себя революционерами деятелей под свое «высокое» покровительство. Статья была большая, отменно аргументированная и все же как бы обрывалась на полуслове. Так оно и было, не случайно же Ленин закончил ее словами: «…наша статья так затянулась… что мы должны отложить беседу об этом до другого раза».
Другого раза, однако, не последовало. Ни эта статья не имела продолжения, ни что-либо иное за подписью Ленина больше не появлялось на страницах новой «Искры». До поры до времени оставалось лишь гадать: то ли нынешние редакторы отлучили от газеты неугодного им теперь автора, то ли Ленин сам отказался от дальнейшего сотрудничества. Но вот все разъяснилось: отлучили! Из Женевы пришла посылка — изданное в виде листовки письмо Ленина в редакцию «Искры». Письмо называлось «Почему я вышел из редакции „Искры“?» и было снабжено характернейшей сноской: «Это письмо в редакцию было послано мной в „Искру“ тотчас после выхода № 53. Редакция отказалась поместить его в № 54, и я вынужден выступить с отдельным листком». Осип прекрасно понимал, сколь велико значение этого документа; здесь, пожалуй, впервые вот так, в открытую, говорится о том, что происходит ныне в партии: и политическая суть расхождений, и недостойные методы борьбы, к которым прибегают представители съездовского меньшинства… Нужно сделать все, чтобы это «Письмо» стало достоянием всех без исключения партийных организаций в России. Осип на сей раз использовал самые надежные из имевшихся в его распоряжении каналов транспортировки литературы.
2Геноссе Отто Бауэр, директор-распорядитель издательства «Форвертс», самолично явился в подвал, где помещался склад Осипа. Доселе он ни разу не удостаивал Осипа своим посещением, в одном этом уже было нечто экстраординарное. Как бы в предчувствии, что ничего доброго этот визит не принесет, Осип ощутил явственный холодок в груди.
