Пуболь станет последним прибежищем Гала, она будет приезжать сюда каждое лето начиная с 1970 года, оставляя Дали в Порт-Льигате. Однако когда здоровье Дали резко ухудшается, она возвращается к нему. То было время взаимных мучений: Дали клацает зубами, ему мерещится, что носороги подбираются к его кровати, и кажется, что его вот-вот убьют. Гала замыкается в себе, выход из состояния задумчивости сопровождается сильными приступами ярости.
10 июня во второй половине дня Дали, отдыхавший в своей комнате, вдруг громко закричал. Гала умерла. Похоронить себя она завещала в Пуболе. А по испанским законам тело умершего не сразу можно вывезти из того места, где человек скончался. И Дали устраивает свой предпоследний хеппенинг. Он заворачивает обнаженное тело Гала в одеяло и усаживает на заднее сиденье «Кадиллака» словно живую. И так перевозит в Пуболь. Там Дали отказывается принять участие в ее похоронах – может быть, он надеется, что, если не увидит ее в могиле, она останется для него живой?
После смерти Гала Дали впадает в глубочайшую депрессию и долго не притрагивается к кисти. В начале 1983 года Дали вновь пытается заняться живописью. Он работает в столовой в Пуболе, сидя на табурете, при электрическом свете, а одна из сестер милосердия, мадам Фабрега, читает ему, как это раньше делала Гала. Но уже в марте Дали раз и навсегда откажется от карандаша и кисти. Смерть музы делает дальнейшее творчество бессмысленным. Впрочем, на последний хеппенинг он все же отваживается.
При виде Дали, чинно лежащего в роскошном гробу с безукоризненно нафабренными поседевшими усами, не покидает ощущение, что он остался актером и после смерти.
Хуан Перон и Эва Дуарте: управители народа
Даже сейчас, много лет спустя после ее смерти, короткая, но яркая жизнь Эвы – Эвиты – Дуарте остается предметом яростных споров между перонистами и их противниками. Первые почитают ее восторженно и благоговейно, вторые проклинают безоговорочно и уничтожающе. Среди перонистов до сих пор бытует миф о «революционерке Эве Перон, пожертвовавшей жизнью ради народа», а сама Эвита, наряду с Че Геварой, остается кумиром левой молодежи. Вторые напрочь отказываются считать героиней и «знаменосицей бедняков» жену диктатора, щеголявшую в туалетах от Диора и увешанную драгоценностями. О самом Пероне тоже, конечно, спорят, но все-таки меньше.
Но в одном, пожалуй, спорщики сходятся. Чета Перон была идеальной политической парой. И такой идеальной парой их сделала Эвита. Правда, для этого ей пришлось изрядно потрудиться.
Эвита – Мария Эва Ибаргурен – появилась на свет 7 мая 1919 года в провинциальном городке Лос-Толдас. Незаконнорожденная дочь присвоила фамилию своего отца землевладельца Хуана Дуарте. Пятнадцати лет от роду она отправилась завоевывать Буэнос-Айрес. Актерское искусство ей пришлось осваивать параллельно с искусством обольщения.
Профессионально она никогда и ничему не училась, не посещала никаких курсов актерского мастерства. Впрочем, сама Эвита особых иллюзий по поводу своих талантов не питала: «Плохая в кино, средняя на сцене и сносная на радио» – так она рассказывала о себе позднее священнику Эрнану Бенитесу. Вершиной ее актерской карьеры стала работа рекламной моделью – и тут она добилась немалых успехов. Как и в обольщении.
Первым ее покровителем стал издатель Картулович, благодаря которому она дебютировала в кино. Потом последовал мыльный фабрикант, благодаря протекции которого она добралась до радио. Имя молодой актрисы радиотеатра Эвы Дуарте становится все более известным, ее фотографии все чаще появляются на обложках иллюстрированных журналов.
Между тем в 1943 году в Аргентине происходит военный переворот. Один из его вдохновителей и теневых лидеров полковник Хуан Перон получил достаточно скромный пост, возглавив созданный им департамент труда и обеспечения.
В январе следующего года ужасное землетрясение уничтожило старейший колониальный город Сан-Хуан. Перон – по долгу службы – занимался помощью пострадавшим. Принимала участие в кампании по сбору пожертвований и Эвита.
На благотворительном шоу, организованном тогдашним покровителем Эвиты (уже из числа полковников, разумеется), она заметила, что в центре внимания находится другой полковник – Хуан Перон, статный и моложавый. Он сидел в первом ряду. Улучив момент, Эва заняла место рядом с ним, чтобы потом уже никогда и никому не уступать его. Благотворительный вечер закончился их первым свиданием в одном из отелей прибрежного района Эль-Тигре…
В многочисленных выступлениях и автобиографической книге, опубликованной в 1951 году, она называла знакомство с Пероном «волшебным днем», который стал началом ее «настоящей жизни». После этого знакомства ее медийная карьера резко идет в гору. Она становится диктором новой политической радиопередачи «Навстречу лучшему будущему». Раз в два дня по радио голос Эвиты напоминает аргентинцам о направляющей роли Перона.
Тогда же Эва начала сотрудничать с секретариатом как председатель нового профсоюза работников радио. Когда Перон стал министром обороны и вице-президентом, ее положение на канале «Бельграно» еще более упрочилось, в том числе и материально – оклад Эвиты достиг рекордной суммы в 35 тысяч песо. В начале 1945 года Эва впервые получила предложение сняться в главной роли в фильме «Расточительница». Перон лично посещал съемки, которые благодаря щедрому финансированию были обставлены с большой помпой.
Перон открыто появлялся со своей молодой подругой (ему было 48, ей – 24), шокируя коллег-офицеров связью с актрисой. Еще больше их шокировал рост популярности Перона среди рабочих, а также то, что он наводнил протеже Эвиты госорганы. В начале октября 1945 года под давлением группы офицеров-заговорщиков власти были вынуждены арестовать Перона. Этот арест стал отправной точкой в создании мифа об Эвите – «матери нации».
17 октября 1945 года вошло в историю Аргентины как дата «освобождения Перона народом» и возникновения перонистского движения. В этот день тысячи рабочих и их семьи собрались на Майской площади Буэнос-Айреса перед президентским дворцом, требуя «вернуть полковника». Вопреки распространенной легенде, сама Эвита, не обладавшая к тому времени никаким политическим влиянием, не была и не могла быть вождем рабочих и организатором манифестации.
Это потом Перон, стремясь подчеркнуть «спонтанность» народной поддержки, напишет, что в те дни именно она возглавила «безрубашечников» и вместе с профсоюзами направила выступления рабочих. На самом деле Эва в то время была почти неизвестна в рабочей среде и, несмотря на всю свою энергию, могла действовать лишь как «подруга полковника». Даже выступление освобожденного Перона перед «безрубашечниками» она слышала только по радио.
