Горюнов с волнением переступал с ноги на ногу. «Что-то скажет конструктор?» — думал он.
Дегтярев, улыбнувшись, крепко пожал ему руку.
— Что же ты раньше-то молчал, Максимыч?
— Все не верил как-то! — смущенно ответил Горюнов.
— Понимаю. Сам таким был. Но теперь время другое. Подбери себе двух-трех помощников и сегодня же приходи в бюро. Будешь сам делать свою машину. Все устроим, освободим от всех дел. Будешь работать только над пулеметом...
Как только Дегтярев пришел на завод, ему тотчас же доложили о Горюнове.
Тот привел с собой племянника, Михаила Горюнова, слесаря седьмого разряда, и его друга, тоже слесаря, Воронкова.
Дегтярев познакомил их с конструктором, которого выделил в помощь изобретателю, и сообщил, что для них уже приготовлены станки и отдельное место в цехе.
Горюнов с воодушевлением взялся за работу. Остальные, увлеченные его задором, трудились тоже с подъемом, и дело двигалось быстро.
Дегтярев чутьем опытного конструктора угадал талантливое изобретение Горюнова. Опасаясь помешать преждевременными советами, он приходил к Горюнову редко, но через своих сотрудников следил за работой неустанно и всемерно помогал изобретателю. Горюнов чувствовал это. Внимание и забота Дегтярева вселяли в него уверенность, прибавляли сил и энергии.
Когда все детали были сделаны в металле, Горюнов собрал свою машину и сам отнес ее в тир для испытаний. Все, видевшие пулемет, поздравляли его с удачей. Однако при стрельбе механизм захлебнулся, и никакие усилия не могли привести его в действие.
Горюнов стоял бледный, осунувшийся, его била нервная дрожь. В эту минуту к нему подошел Дегтярев и ласково положил руку на плечо:
— Ничего, Максимыч, ничего, отладим! Я тоже с неудачи начал, крепись. Теперь другое время, тебя поддержит завод, партия, вся страна. Наше дело — общее дело!
Опять в цехе закипела горячая работа, теперь уже под наблюдением самого Дегтярева. Механизм отлаживали, устраняли мелкие недостатки, тщательно подгоняли детали.
Через некоторое время Горюнов, так же как двадцать лет назад Дегтярев, повез свою машину в Москву на испытания. Скоро на заводе была получена телеграмма, извещавшая, что пулемет показал хорошие боевые качества.
В цехах царило оживление. Рабочие радовались успеху своих товарищей. С Дегтяревым еще накануне говорили из Москвы по телефону. Пулемет Горюнова был одобрен. Но станок оказался тяжелым, и этот недостаток оттягивал приемку. Дегтярев тут же нашел выход: он посоветовал поставить пулемет на станок своей конструкции.
Правительство отметило новое изобретение присуждением Сталинской премии обоим Горюновым, Воронкову и их руководителю, Василию Алексеевичу Дегтяреву. Это была третья Сталинская премия, присужденная Дегтяреву в период Великой Отечественной войны.
Станковый пулемет Горюнова был сделан с воздушным охлаждением. Он оказался значительно легче «Русского Максима» и лучше его в боевом отношении. Надежное и маневренное оружие было по заслугам оценено на фронте.
Так же, как Шпагин улучшил модель дегтяревского пистолета-пулемета, создав свой «ППШ», так и Горюнов, сконструировав модель нового станкового пулемета, улучшил станковый пулемет Дегтярева — подарил воинам образец, в котором были учтены требования, выдвинутые Отечественной войной, образец прочный, надежный и дешевый в производстве.
Дегтярев от души радовался успехам своих учеников, потому что эти успехи, увеличивая боевую мощь Красной Армии, приближали час окончательной победы над врагом.
Когда опытные образцы пулемета Горюнова прошли положенные испытания, завод получил боевое задание — срочно наладить серийный выпуск нового оружия.
Это была тяжелая задача, так как завод не располагал даже помещением, где бы можно было организовать новое производство.
Но задачу эту следовало решать немедленно: весной 1943 года на фронте шли ожесточенные бои.
Экстренное заседание партийного бюро затянулось за полночь, а нерешенных вопросов оставалось еще много. Собственно, был поставлен всего один вопрос — об организации нового производства. Но чтобы решить его, следовало выяснить десятки других вопросов, от которых зависело главное.
Дегтярев, опустив на руку седую голову, сидел у длинного, покрытого зеленым сукном стола и думал вместе со всеми.
Все члены бюро пришли к единодушному мнению, что для организации нового производства необходимо построить большой цех. Но построить его следовало в сроки, каких не знала еще строительная практика. И пока что не было ни проекта, ни материалов, ни рабочей силы.
Уполномоченный Государственного Комитета Обороны говорил уверенно:
— Главные строительные материалы — кирпич, лес, цемент, стекло, железо, гвозди — мы получим немедленно, мелочи будем искать на месте.
— А как же быть с механизмами?
— Правильный вопрос. Без механизмов такую махину не построить быстро. Механизмы должны быть, товарищи! Часть из них мы, безусловно, получим, а другую изготовим сами, силы у нас есть!
В зале послышался шум одобрения.
— Что касается проекта, — продолжал уполномоченный, — то за ним дело не станет: работники отдела капитального строительства обязуются его сделать раньше, чем будет расчищена строительная площадка. Остается решить вопрос с рабочей силой: нам потребуются тысячи рабочих рук.
В кабинете воцарилась тишина.
— Завод не может выделить из кадровых рабочих и сотни человек, — хмуро сказал директор. — Нам должен помочь город.
— Товарищи, — продолжал уполномоченный, — город уже оказал заводу огромную помощь и будет помогать впредь, но вряд ли эта помощь окажется значительной. Мы должны лучше использовать свои силы, ведь у нас мощный коллектив.
— Трудно, люди устали, работают по десять-одиннадцать часов.
— Это верно, — послышался голос Василия Алексеевича. — Но если надо, все согласятся работать по двенадцати!
— Правильно, Василий Алексеевич, — раздался молодой, звонкий голос секретаря комитета комсомола. — Слова прошу, товарищи, дайте мне слово!
— Пожалуйста, к столу, товарищ Минин, — сказал уполномоченный.
— Товарищи, — возбужденно заговорил секретарь комитета, — я уполномочен просить вас это ответственное дело поручить комсомолу.
Собравшиеся насторожились.
— Комсомол справлялся не с такими делами. Мы мобилизуем всю молодежь завода, ведь у нас больше тысячи молодежных бригад.
— А кто же будет за вас работать в цехах? — прервал директор.
