С холма они увидели озеро, раскинувшееся перед ними во всей своей живописной красоте. На его берегах солдаты заняли позицию и вслепую обстреливали местность.
К вечеру они обнаружили заброшенный дом, в котором была вода. Сразу же приготовили еду — фрикасе из курицы с рисом. В походных условиях это был воистину королевский обед.
По радио они услышали, что армейские подразделения подвергли жестокой бомбардировке партизан и при этом нанесли им тяжелые потери. Это сообщение развеселило всех, и они некоторое время отпускали всякого рода шутки относительно бездарности армии. Только Че тихо сидел в углу комнаты и почти не разговаривал. Чувствовал он себя отвратительно.
На другой день на рассвете, когда отряд уже собирался выступать, Че внезапно скрючился и, как сраженный пулей, рухнул на землю. Его вывернуло наизнанку. Одновременно у него начался приступ. С раскрасневшимся лицом и выпученными глазами, он корчился от боли. Коко сразу же оказался возле него. Затем подбежал Тума. «Желудочные колики. Дайте мне лекарство!»— простонал Че, и его снова вырвало.
Перед глазами все расплылось. Кто-то влил ему в рот лекарство. Затем солнце, казалось, приняло гигантские размеры и обрушилось на него. Он потерял сознание.
Очнувшись, Че сперва почувствовал покачивание гамака. Затем увидел над собой листья, а еще выше небо. Он чувствовал себя значительно лучше, но одежда прилипла к телу. Воды не было. Он не знал, когда ему представится возможность помыться.
Тут ему передали коммюнике номер тридцать шесть. Прочитав его, Че отнюдь не повеселел.
— Я думаю, — сказал он, разрывая листки в клочья, — я думаю, что в настоящий момент мы полностью предоставлены самим себе.
Че ворочался в гамаке. Он не мог заснуть. Тогда он взял транзистор и начал искать какую-нибудь аргентинскую станцию. Вслед за комментарием, посвященным проблемам внутренней политики, передали сообщение из столицы Боливии. «Из Ла-Паса сообщили, что на рассвете в районе рудника «Сигло XX» пьяные шахтеры, вооруженные огнестрельным оружием и динамитом, напали на солдат боливийской армии. При этом погибли офицер и солдат из подразделения рейнджеров.[23] Армия приняла предупредительные меры. По последним данным, шахтеры потеряли восемьдесят семь человек убитыми и ранеными».
После рекламы лекарства «Мехораль» («ваша головная боль мгновенно исчезнет») вновь начали передавать танго. Че выслушал первые ритмы, а затем принялся искать боливийскую радиостанцию. Но в передаче новостей ничего не говорилось об инциденте.
Он вновь проникся оптимизмом, к которому, однако, примешивалось ощущение беспомощности. Что же там произошло такого, что армия действовала так жестоко? Как отреагируют шахтеры? Примирятся ли они с резней? В 1952 году они уже свергли правительство.
Он подумал о первом варианте призыва к шахтерам. Нужно проанализировать ситуацию, показать связь между борьбой горняков и действиями партизан. Рабочие должны захватить власть в государстве, иначе с ними случится то же, что и в 1952 г. Тогда они не взяли власть в свои руки и в итоге вынуждены были беспомощно наблюдать, как плоды их победы развеялись словно дым.
Нельзя отрицать, что партизанская борьба потрясла страну. В армии наблюдаются первые признаки деморализации. Но что будет дальше на рудниках? Можно ли достичь еще чего-нибудь с помощью баррикадных боев? Эти бои были героическими, но они не привели ни к какому результату.
Он продумал прежние призывы: «Горняки, не слушайте лжепророков массовой борьбы. Массовую борьбу могут вести только партизаны, которые постоянно атакуют вражескую армию, деморализуют ее и в конце концов громят ее. При этом следует постоянно оказывать на правительство нажим политическими средствами. Но военный нажим можно оказывать только с помощью партизанских, а отнюдь не массовых неорганизованных действий».
Он вытащил из рюкзака карманный фонарик, письменные принадлежности и написал призыв к шахтерам. Он закончил его словами: «Компаньеро горняк, партизаны Национально-освободительной армии ожидают тебя с распростертыми объятиями. Мы восстановили союз между крестьянами и рабочими, который был уничтожен. Поражение мы превратим в победу. Мы ожидаем тебя!»
Только через несколько дней Че узнал подробности о событиях на рудниках. Вплоть до глубокой ночи он разбирался с этими сообщениями. Он пытался понять их суть. Он никак не мог постигнуть, почему же сорвалась эта забастовка шахтеров. Они же располагали собственной радиостанцией. Рудники были объявлены освобожденными зонами и все же… Они хотели пожертвовать дневным заработком в пользу партизан. Он потер лицо. Ему никак не удавалось сосредоточиться. Он все еще не понял толком, как же разворачивались события. Солдаты взяли штурмом профсоюзный центр и радиостанцию.
Все кончилось кровавой расправой. Теперь-то уж горняки должны проникнуться безграничной ненавистью к властям. Солдаты расстреливали женщин и детей. Шахтеры пока еще были вооружены. Почему же они сейчас не сражаются? Они же заявили, что хотят биться бок о бок с партизанами. Почему же их борьба перешла в апатию? Что делают политические организации?
Че в эту ночь не спал и пытался получить на основе этой скудной информации ответ на свои вопросы.
Во время борьбы на Кубе они располагали мощной организацией, ведавшей не только привлечением новых бойцов, но также и снабжением их. Такая же организация вела политическую борьбу и проводила вооруженные акции. За ней стоял кубинский народ, который и помог завершить политическую и вооруженную борьбу.
Здесь планировалось нечто подобное. Партизаны хотели побудить левые политические организации выступить единым фронтом. Нужно было наладить взаимодействие между борьбой горняков и политической борьбой в городах. Когда шла подготовка, все, казалось, говорило за успех. Но как же мало было до сих пор сделано. Почему?
Но, может быть, это только вопрос времени. Он надеялся, что это так.
В эту ночь он очень хотел, чтобы под его началом было человек сто, чтобы интенсивнее вести вооруженную борьбу. Тогда было бы время заняться и другими проблемами.
Анисето и Луис заснули на посту. Жара. Изнурительные переходы. Комары.
Семь дней дежурства по кухне! — распорядился Че.
Оба провинившихся только ухмыльнулись. Они хорошо понимали, что их поступок в условиях партизанской войны ставил под угрозу жизнь всех бойцов. Так что наказали их еще очень мягко. Че вполне мог приказать их расстрелять.
— И день без жареной или печеной свинины.
Вот это уже посуровей. Неизменная похлебка всем уже осточертела. Не обращая больше никакого внимания на обоих, Че погрузился в свои мысли и вытащил из рюкзака дневник.
