им в создании азбуки для всех славян и просвещении славянских народов.
В VI в., при императоре Юстиниане I, который стремился укрепить имперские провинции, Херсонес был отстроен заново. Город опоясали мощные стены, за которыми появились красивые каменные дома и мощеные улицы, водопровод, большая городская площадь, множество храмов, построенных в форме базилик или ротонд. Благодаря новым укреплениям Херсонес во время Великого переселения народов ни разу не был взят варварами.
Ромейские василевсы всегда заботились о своем дальнем форпосте. Но Херсонес никогда не забывал, что он возник как вольное поселение выходцев из Гераклеи Понтийской, и когда-то на его площади стоял камень с клятвой не сдавать город «ни эллинам, ни варварам» и не поступаться принципами народоправия. При первой же возможности горожане стремились вернуть самостоятельность.
В конце VII — начале VIII вв., когда Византию сотрясали непрерывные вторжения славян, арабов, булгар, хазар и других народов, далекий таврический город во многом был предоставлен самому себе и сумел добиться довольно широких прав самоуправления. Не удовольствовавшись этим, херсониты пытались вооруженным путем добиться полного отделения от империи. В VIII–IX вв. василевсам пришлось подавлять одно за другим несколько восстаний херсонитов.
Х век принес с собой некоторое успокоение в отношениях империи с непокорным городом. Обескровленный и ослабленный экономически, Херсон послушно взял на себя роль форпоста имперской политики в Северном Причерноморье. Однако в Константинополе были прекрасно осведомлены о том, что глубинное недовольство херсонитов центральной властью отнюдь не исчезло. Не случайно Константин Багрянородный в своих советах сыну («Об управлении империей», глава 53) подробнейшим образом описал политическую историю Херсона, особо остановившись на системе административно-экономических мер, при помощи которых предыдущим василевсам удавалось удерживать город в подчинении. Рекомендуя никогда не терять контроля над местными властями, он приводит совет, некогда данный императору Феофилу (829–842) одним из его чиновников: «Если ты хочешь всецело и самовластно повелевать крепостью Херсоном и прилегающими к нему местностями, чтобы он не выскользнул из твоих рук, избери собственного стратига и не доверяй их протевонам и архонтам». Если же мятеж все-таки случится, то действовать надлежит быстро и решительно: конфисковать все херсонские корабли в столице, вместе с их содержимым, и организовать блокаду города, запретив «кораблям и береговым суденышкам Понта переплывать через море в Херсон с хлебом или вином, или с каким-либо иным продуктом, или с товаром».
Действенность этих репрессивных мероприятий основывалась на том обстоятельстве, что благосостояние Херсона, к несчастью для него, находилось в жесткой экономической зависимости от торговли с империей. Заключительная часть советов Константина не оставляет никаких сомнений на этот счет: «Знай, что если херсониты не приезжают в Романию [Византию] и не продают шкуры и воск, которые они покупают у пачинакитов [печенегов], то не могут существовать. Знай, что, если херсониты не доставляют зерно из Аминса, Пафлагонии, Вукеллариев и со склонов Армениака (причерноморские провинции империи в Малой Азии. — С. Ц.), то не могут существовать».
Когда в 988 г. мятежный полководец Варда Фока подчинил себе все малоазийские провинции империи, херсониты перешли на его сторону. Не исключено, что между Фокой и херсонитами имела место политическая договоренность, и Херсон примкнул к мятежу в надежде обрести, наконец, вожделенную вольность. Сепаратистские настроения в городе были по-прежнему сильны. Стоит только вспомнить, что во время вторжения Святослава на Балканы сын херсонского протевона Калокир открыто изменил империи и даже сам претендовал на трон василевсов.
Переход Херсона на сторону Фоки ставил под угрозу главный пункт договора между Владимиром и Василием II — о женитьбе русского князя на царевне Анне. Вполне естественно, что Василий II поостерегся посылать Анну к ее русскому жениху, так как херсониты легко могли перехватить корабль принцессы возле крымского побережья или в устье Днепра. Так женитьба Владимира на Анне вдруг была поставлена в теснейшую зависимость от необходимости овладеть Херсонесом. Договоры Игоря (945) и Святослава (971) с греками предоставляли русскому князю законный предлог для военного вмешательства в случае отпадения «страны Корсунской» от империи. Например, в договоре 945 года от лица греков сказано: «А о Корсуньской стране… (Корсунь — древнерусское название Херсонеса. — С. Ц.) Если та страна не покоряется нам, и тогда пусть попросит воинов у нас князь русский и воюет (эту страну), а воинов ему дано будет, сколько необходимо для этого».
В 988 г. Владимир выступил с войском к Херсонесу. По всей видимости, в походе приняло участие около трех тысяч «воев» — больше и не было нужно для осады города, в котором, судя по его площади и постройкам, в конце Х века проживало пять-шесть тысяч человек — вполне рядовая цифра по меркам Средневековья.
Навигация на Черном море открывалась в конце апреля. Примерно через месяц, в конце мая, русские ладьи при попутном ветре, который в этих местах летом дует с моря на побережье, ворвались в большой залив, окаймлявший Херсонес с восточной стороны (ныне залив называется Карантинная бухта). Русское войско высадилась на берег, и князь Владимир расположил свой стан в тысяче шагов от города, на расстоянии полета стрелы.
Действия Владимира были хорошо продуманы, так как в Киеве проживало немало торговых и военных людей, детально знакомых с топографией Корсуни. Стоянка в Карантинной бухте позволяла русам отрезать город от снабжения продовольствием как с моря, так и с суши. Не располагая осадной техникой, русы вообще предпочитали брать города при помощи тесной блокады, хотя этот способ и не был у них единственным.
Пограничные византийские города в те времена старались хранить запас продовольствия на три-четыре месяца, что позволяло им в случае вражеского нападения спокойно держать осаду, в ожидании прибытия ромейского войска из глубины страны. Однако Владимир блокировал Херсонес в то время, когда запасы старого урожая уже подходили к концу, а новый еще не был собран. Осажденные не раз пытались вылазками прорвать блокаду, но безуспешно. Недостаток еды с каждым днем чувствовался все острее. «Изнемогали в городе люди», — свидетельствует летопись.
Впрочем, длительная блокада не входила в планы князя Владимира. Приближалась осень, а с ней и первые холода. Князю необходимо было взять город до их наступления, чтобы иметь возможность вернуться в Киев водным путем, по Днепру. И здесь Владимир показал себя гибким тактиком. Чтобы ускорить падение города, он начал приготовления к штурму, приказав воинам носить землю и камни к стенам города. Под прикрытием лучников к подножию стены присыпался земляной откос («присыпь»), по которому можно было взобраться на стену без помощи лестниц.
Горожане, однако, не пали духом и своевременно приняли ответные меры. Дождавшись, когда присыпь скрыла нижнюю часть стены, они сделали под нее подкоп и через него, незаметно
