ракеты, которые несут вперед головой Ильича, — рассказывал Курёхин перед выступлением корреспонденту киножурнала «Сеанс». — Они идут под потолком и зависают прямо над зрителями. И организаторы мне сказали: «Как здорово! Как оригинально! Какая фантазия! Мы всё, конечно, сделаем. И дорогу железную проведем, и узкоколейку в зале». А когда они приехали в Ленинград, уже все было вяло: «Вы знаете, средства... И потом, к балкону ничего нельзя привешивать, крыша не выдержит». В общем, все пошло насмарку... Это Франция. Красивая страна, но нация совершенно чудовищная».
Итак, за несколько дней до концерта Капитан был вынужден кардинально поменять концепцию. В экстренном порядке он набрал отряд французских музыкантов: духовую секцию, рок-гитаристов, африканских перкуссионистов, несколько сербов с дудками и двух парижских диджеев. «Будем делать Бородинское сражение на территории Франции», — решил Курёхин и запер музыкантов в ангаре, чтобы отточить программу до автоматизма. «Когда другие артисты шатались по городу и пьянствовали, мы безвылазно сидели на репетициях», — жаловался впоследствии Рахов.
Во время фестивальных выступлений питерских рок-групп Капитан обратил внимание на акустику помещения. В старом кирпичном здании звук летал от стены к стене, отталкивался от каменного пола и концентрировался где-то над микшерным пультом. Сергей заставил организаторов подогнать к ангару звукозаписывающий фургон, чтобы зафиксировать выступление оркестра на многоканальный магнитофон. Звук в зале решили фиксировать так, как пишут оркестры на Deutsche Grammophon, — исключительно с воздуха. «Чтобы запись дышала», — сказал Курёхин остолбеневшим звукоинженерам. И с этими словами вышел на сцену.
Выступление «Поп-механики» началось с фрагмента из «Лебединого озера». После синтезаторного соло Курёхина на сцене побывало гигантское количество музыкантов: море французов, часть питерского рок-десанта, «Новые Художники», группа «Аукцион», Ляпин, Титов, Рахов, Костюшкин, а также Дюша Романов и Сергей Щураков из «Аквариума».
В кульминационный момент «Поп-механика» превратилась во «взбесившийся похоронный оркестр». Особенно впечатлил зрителей Владик Мамышев-Монро, который размахивал над головой бандурой и разбрасывал в зал бесценные талоны на питание. Сам Капитан подошел к вокальному микрофону и истошно заголосил какой-то звериный рок-н-ролл. Он немыслимо орал на непонятном языке, коверкая английские и французские слова, в итоге завершив оргию дикими воплями: «Жюль Верн! Жюль Верн!»
«У Курёхина на концерте была очень красивая и элегантная улыбка, — вспоминает Сергей Летов. — И он подводил меня к тому, что, когда я играл соло, у меня губы были в виде фарша, и сердце могло выскочить. Ком стоял в горле, и я готов был умереть на сцене. Капитан умел подвести музыканта к такому состоянию, чтобы тот мог выдать все лучшее. Наверное, только ощущение от концертов в «Гражданской обороне» мне напоминало эмоции выступлений в «Поп-механике». Больше у меня в жизни такого не было никогда».
Вернувшись в Питер, Сергей обнаружил, что запись в Нанте получилась на славу. Из двух с половиной часов французского шоу Капитан смикшировал шестьдесят минут внятного концертного звучания. Компакт-диск с интеллигентным названием «Ибливый опоссум» был издан на новом курёхинском лейбле «Курицца рекордс», а позднее неоднократно переиздавался. Как написал один из критиков, «те, кто выдержит первые десять минут, оставшиеся пятьдесят прослушают на одном дыхании». В заключение отметим, что это была единственная концертная запись «Поп-механики», вышедшая в России при жизни Курёхина.
Вопреки законам механики. 1991–1995
Воображение важнее, чем знания.
Альберт Эйнштейн
Эта прекрасная история случилась в тот момент, когда Капитану надоело завоевывать страны и города. Дворцы спорта, концертные площадки и многотысячные залы служили идеальным полигоном для «Поп-механики», но оказались тесноватыми для Курёхина-философа. Понимая, что в период распада СССР музыкальный дискурс теряет свою актуальность, мозг Маэстро требовал иной деятельности. Эпоха взывала к социальной активности, и неожиданно для многих Сергей Анатольевич Курёхин провозгласил себя общественно-политическим деятелем. И, как показали дальнейшие события, это был концептуальный поворот творческой активности Капитана совсем в другую сторону.
Для начала Курёхин принял участие в круглом столе газеты «Советская культура», где активно ратовал за поддержку государством молодых художников.
«Я достаточно хорошо себе представляю то, что в недрах нашей ленинградской культуры движется, — с жаром заявлял Сергей. — Какая творческая потенция — и какой невероятной силы, — которая способна дать мощный толчок всей советской культуре. И если, например, я сам постараюсь взяться за это дело и попытаюсь поднять те пласты, которые являются творческой основой того, что будет в ближайшие годы... Думаю, мне нужно это делать».
В рамках 24-часового благотворительного телемарафона «Возрождение» Курёхин передает в подарок будущему Музею современного искусства картину Роберта Раушенберга и предлагает Западу осуществлять гуманитарную помощь России, сбрасывая подарки с самолетов.
«Очень красивое зрелище: с великолепных боингов на Ленинград сыплются духи «Кристиан Диор», губная помада, банки с тушенкой, мука, книги религиозного содержания, японская видеотехника и презервативы, — заявлял Капитан на страницах газеты «Смена». — Это же грандиозное зрелище! Опять же элемент внезапности. Сидите вы, например, дома, пьете чай. И вдруг к вам в окно влетают женские трусы фирмы «Готье». И никто бы ни на кого не обижался».
В начале 1990-х Капитан регулярно выступал на Ленинградском телевидении — в частности, в новой передаче «Пятое колесо», где неоднократно заявлял о создании им «Института социализма-коммунизма». Перефразируя слова Ленина, Курёхин понимал, что из всех видов современного искусства для него важнейшим является телевидение.
«Мне Ленин гораздо более симпатичен, чем Петр I, — размахивал руками перед телекамерами Капитан. — Я никогда не скрывал, что Ленин — моя слабость, поэтому я яростный противник демонтажа памятников Ленину. Более того, даже считаю, что их было слишком мало. И вообще это совершенно новый вид искусства — лениниана. Ведь раньше даже были люди, специализирующиеся на изображении Ленина. Вот это и есть новейший авангард, а не какие-нибудь эпигоны Кандинского или Филонова».
Непередаваемое на бумаге умение Сергея Анатольевича философствовать на любую тему нашло свой отклик в программах «Пятого колеса». Этот «божий дар» Курёхина стал отличительной чертой телесюжетов журналиста Сергея Шолохова.
«В Капитане меня пленяет то, что он никогда не стоит на месте, — признавался Шолохов в те времена. — При этом он никогда не делает одно и то же. Всегда есть что-то, что он скрывает до поры до времени. Есть в нем заряд какой-то космической энергии, и это меня очень вдохновляет».
Свою подрывную деятельность тандем Шолохов — Курёхин начал с безобидных провокаций. К примеру, в одной из передач они предложили зрителям изобрести новые виды смертной казни. В другой программе объявили войну половому
