Микаил Рафили - Ахундов

Защищая реалистическое, высокоидейное искусство, Ахундов считал, что подлинно художественное произведение должно удовлетворять двум основным, важнейшим требованиям: красоте содержания и красоте выражения. "Поэзия должна отражать правду жизни, и все, что не соответствует жизненной правдивости, фальшиво и ложно, должно быть устранено из искусства". "Неправда может нравиться только… глупым людям", — так категорически утверждает Ахундов. В каждом образе, в каждом эпизоде читатель должен чувствовать настоящую правду жизни, верные зарисовки человеческих отношений. Исходя из этих позиций, Ахундов дает суровую критику пьес Мирзы Мюлькюм-хана, осуждает показ случайных, нехарактерных явлений жизни, не имеющих типических черт. "У тебя, — говорит Ахундов, — отец героини неожиданно заявляет, что он сам женится на своей дочери и не выдаст ее замуж за другого. Увы! Разве может быть допустимо, чтобы в европейской сцене отец подобным образом говорил о своей дочери?.. Конечно, ты должен изменить эти слова". Но ценность искусства не только в его правдивости, соответствии жизненной правде. Искусство не может быть выражением пассивного созерцания жизни, не может быть холодным, фотографическим изображением тех или иных явлений действительности, оно должно пробуждать чувства, мысли, заставлять плакать или смеяться человека. Великими мастерами литературы, по мнению Ахундова, были Пушкин, Гомер, Шекспир, Мольер, Фирдоуси, Низами.

Ахундов резко выступает против идеалистического объяснения происхождения искусства, объяснения таланта и вдохновения сверхъестественными и божественными явлениями.

В чем видел Ахундов цель и задачу искусства?

Основная задача произведений искусства, полагал он, "улучшение нравственности людей, воспитание читателя и слушателя".

Подчеркивая огромное воспитательное значение искусства, Ахундов писал, что художественное произведение должно доставлять человеку наслаждение. Поэзия должна волновать, впечатлять, должна вызывать в человеке грусть или радость, возбуждать его чувства… Если стихотворение не вызывает в человеке никаких чувств, это не поэтическое произведение.

Исходя из этих принципов, Ахундов подверг критике творчество некоторых современных ему иранских поэтов придворного круга. С не меньшей резкостью он критиковал и недостатки творчества своего друга Мирзы Мюлькюм-хана.

Ахундов не создал последовательную систему своих литературно-критических взглядов. Но самое существенное в искусстве — реалистический показ мира и необходимость активного вмешательства в жизнь — он осознал глубоко. Он увидел подлинную красоту в самой действительности, в борьбе за лучшую жизнь народа. И в этом ему не мало помогла эстетика Белинского, Добролюбова, Чернышевского и Писарева.

Часы не шли, а летели. Жизнь заканчивала свой круг, наступало время взвесить совершенное, прежде чем тяжело захлопнется во мраке дверь.

Был счастлив Ахундов или несчастен, сказать трудно. Скорбь и радость всегда сопутствовали его жизни. Смех и слезы. Бездействие и ураган. Вера и отчаяние. Все было в нем, в человеке. Мы не можем подслушать биение его сердца. У нас есть единственная возможность познать его в слове, высказанном им, в его творениях, письмах, записках, заметках на клочках бумаги, на обложках книг, случайно попавших ему под руку, когда зарождалась мысль и чувство вырывалось наружу.

"Чтобы не видеть своими глазами вырождения и исчезновения нашего несчастного народа, пока мы доведем до конца наше пребывание в этом тленном мире, мы должны терпеть все невзгоды, все превратности нашей судьбы. Нам надо набраться терпения, чтобы пережить столь невероятные трудности. Другого исхода я не придумаю".

Подумал ли кто-нибудь из нас над этими словами! Какая несгибаемая воля владела этим человеком, который так много страдал, так часто терпел удары судьбы. "Невероятные трудности!" Нет, он не играл словами. Это был крик сильной души, выраженный без пафоса, без позы, без слащавого самолюбования!

Грустно, когда дочитываешь страницу большого и интересного романа, но еще грустнее, когда кончается жизнь великого человека.

А жизнь Ахундова была на исходе. В марте 1878 года он лежал на одре смерти. Все было позади. Его мечта увидеть родной народ свободным и счастливым не сбылась. Но и уходя из жизни, он верил, что наступит конец страданиям азербайджанского народа.

У постели больного писателя собрались самые близкие друзья, родственники. Из Брюсселя возвратился сын Рашид. Тубу, прошедшая почти всю жизнь с ним, стояла рядом. Тут была и Ниса, их дочь. Писатель слабел с каждой минутой.

Это была ужасная ночь. Весна почему-то задержалась. В ветвях седых чинар протяжно завывал северный ветер. Неожиданно над деревьями с глухим шумом пронеслась снежная буря. Порывисто качались и в страхе дрожали мощные ивы. У кого-то в соседнем доме печально ныла кеманча. Тубу с тоскою вглядывалась в лицо любимого человека, на фоне тусклого света сальных свеч казавшееся еще более скорбным. Рашид стоял у окна и безмолвно смотрел в темноту беспокойной и тяжелой ночи.

Ахундов умирал в полном сознании. Когда лечивший его врач Маракозов, прощаясь в последнюю ночь с родственниками, тихо сообщил им о безнадежном положении больного, он понял все и слабым голосом подозвал к себе Тубу. "Заплати сейчас же врачу за визит, потом все смешается, и в переполохе вы забудете об этом".

Перед ним проплывали далекие и смутные видения… Хамне… Мать, навсегда покидавшая его… Сестра, разбудившая его в этот роковой час… Он проснулся и вместе с матерью пошел в новый мир… И жизнь прошла не даром. Он сделал все, чтобы просветить свой народ, народы всего Ближнего Востока… Теперь конец…

— Мирза! — спрашивал кто-то из близких. — Как хоронить тебя? Можно ли по мусульманскому обряду!

Ахундов открыл ставшие как свинец тяжелые веки.

— Как хоронить? — он слабо улыбнулся. — Я никогда не верил в потусторонний мир. Мне все равно.

Он вновь закрыл глаза. Было четыре часа утра. Догорали последние свечи. На дворе бушевал ветер. Беззвездная ночь стояла над Тифлисом.

К утру перестало биться сердце великого азербайджанца. Это было 10 марта 1878 года.

Не успело остыть тело писателя, как тайная полиция немедленно принялась за розыски его крамольных рукописей. Они находились у дочери писателя, в доме которой был произведен обыск, но обнаружить их не удалось. Предупрежденные вовремя родственники писателя тщательно спрятали сундук с его трудами, и агенту тайной полиции были предъявлены официальные издания его произведений. Этим дело и кончилось.