Но все-таки для Тома именно музыка всегда была способом выражения эмоций. Добровольно и намеренно исключив ее из своей жизни, он обрек себя на движение по спирали вниз, в бездну. Для чего еще нужна музыка, как не для выражения чувств? Остальные участники группы не знали, что делать с солистом, они вообще не понимали, чем заниматься в студии.
«Фил, Колин, я — все мы на разных этапах стояли перед подобной дилеммой, — сказал Эд в разговоре с Ником Кентом. — Как можем мы внести вклад в новую музыку? Мы все невольно размышляли, не лучше ли просто уйти. Так что поначалу все шло очень мучительно».
После месяца пребывания в Париже группа сдалась и стерла большую часть того, что удалось записать. «Вскоре все мы оказались в безвыходном положении, — рассказывает Фил. — Париж стал для нас ловушкой, в которую мы сами себя загнали». Тогда они перебрались в «Меdlеу Studio» в Копенгагене, но и там сессии продолжались лишь две недели, а дела шли еще хуже. Что делать в студии группе с тремя гитаристами в составе, если на записи гитары вообще не предусмотрены? «Две недели в Копенгагене стали для нас сущим кошмаром, —- заявил Эд журналу «Q» . — В результате у нас на руках оказалось пятьдесят катушек двухдюймовой пленки, каждая по пятнадцать минут звучания музыки. И ни одной законченной композиции».
Раньше, когда Том приносил в студию демо-версию, ребята понимали, что им делать. Как правило, работа состояла в том, что Йорк играл на акустической гитаре и пел, а остальные участники пытались выстроить вокруг мотива песню, добавляя бас-гитару и ударные. На этот раз демо-версии Тома зачастую представляли собой набор сэмплов и странных шумов и шелестов. Никто не понимал, как с этим работать.
В апреле 1999 года они переехали в Басфорд-парк в Глостершире в попытке возродить успех начального периода работы над «ОК Computer», но медленный, мучительный процесс проб и ошибок, отбраковки результатов продолжился и там. Словно издеваясь над собой, Том поставил в студии офисную доску и записал на ней названия композиций, над которыми они работали. Их было пятьдесят или шестьдесят. И практически ни одна не закончена. Некоторые он даже не показал остальным участникам, другие оставались не более чем идеями.
Как ни странно, с наибольшим энтузиазмом к новому направлению Radiohead отнесся Джонни Гринвуд. К 1998 году он был признан одним из самых оригинальных и выдающихся гитаристов своего поколения, но начинал он на клавишных и явно не хотел застревать в традиционном роке. Как-то раз он сказал, что часто ощущал Radiohead как отдельную сущность, шестого участника коллектива, который начинал кричать «надоело!», если они повторялись, и заставлял группу в следующий раз делать принципиально иное.
Конечно, были моменты, когда остальные музыканты думали: раз уж Том и Джонни так хотят создать электронный альбом, может, лучше оставить их наедине с этим замыслом? Но Том был непреклонен в своем желании сделать альбом именно Radiohead. Он говорил, что ему не хватит уверенности, чтобы работать в одиночку. Дела стали понемногу налаживаться, когда он купил пианино. Он не мог сочинять песни на пианино с той легкостью, с которой делал это на гитаре, однако новый способ работы помог ему выйти из творческого тупика. Подобно Тому, Джонни почти полностью отказался от гитары в пользу игры на древней версии синтезатора «Ondes Martenot».
По крайней мере теперь они точно могли не опасаться того, что повторяются. Темп работы ускорился. В июне 1999 года Эд О'Брайен начал вести студийный онлайн-дневник, и первая запись заканчивалась примечательной строчкой: «Офигенная репетиция. Как здорово игратьв нашей группе».
Неделю спустя оптимизм сошел на нет, ситуация вернулась в прежнее русло. «Удивительно депрессивный день, — написал Эд 27 июля, — но теперь у нас хватает опыта, чтобы понимать: все не может складываться так, как на прошлой неделе».
К тому моменту многие в группе, особенно Джонни, стали подумывать над тем, что, возможно, работать было бы легче, если установить срок сдачи записи звукозаписывающей компании. 4 августа состоялся очередной разговор «по душам». И снова музыканты осознали, что за все это время они усвоили только одно — как не надо работать. Но сколько можно учить один и тот же урок? «Семь лет ушло на то, чтобы обрести подобную свободу, — говорит Эд, — мы действительно всегда этого хотели; но как же хотелось послать все это к чертям».
Неудивительно, что работа отнимала столько времени. Представьте, что группа людей, никогда не игравших на музыкальных инструментах, внезапно решила записать диск. Прежде всего участникам группы пришлось освоить новые инструменты. «Я потратил целый год только на то, чтобы научиться работать на компьютере», — позднее сказал Колин.
В сентябре 1999 года наконец была готова новая студия в Оксфордшире, и ребята почувствовали себя гораздо комфортнее. Это был удачно переоборудованный живописный амбар в сельской местности, неподалеку от того зала, где они впервые репетировали вместе. Там был высокий сводчатый потолок, превосходная акустика и натуральная реверберация звука. К этому времени все музыканты освоились в новом формате группы. После многомесячных терзаний внезапно все встало на свои места. Единственным источником тревоги теперь служило наличие собственной студии: группа опасалась, не убьет ли удобство их творческие порывы.
«Вы обустраиваете свою студию, и первое, о чем приходится думать: „Ну все, теперь мы так глубоко залезли в собственную задницу, что вряд ли вылезем с другого конца", — рассказывал Том в интервью «Нот. Press». — Думаю, в связи с этой мыслью на всех иногда накатывал панический страх. Мы всегда мечтали о студии, но когда наша мечта исполнилась, все были сильно ошарашены тем, что можно прийти поработать в любое время и никому за это не надо платить».
Тем не менее работа закипела. Хотя много времени и сил тратилось на цифровую обработку композиций, вся музыка писалась вживую. Способ работы отличался от традиционного, когда песни сначала записываются, а потом микшируются на компьютере. Том придумал странный, неожиданный прием для изменения звука своего голоса: он стал записывать его непосредственно через антикварный синтезатор, на котором они работали. Эффект превзошел все ожидания: ничего похожего на привычное звучание, а ведь этого Том и добивался. Его раздражал собственный вокал и набившие оскомину гитарные пассажи, но теперь нашелся способ это преодолеть.
Кроме того, Том придумал прием, позволявший сохранить тексты, которые раньше неизменно оказывались в мусорной корзине. Он просто разрезал их, положил в шляпу, а затем хорошенько перемешал. «Получилось по-настоящему круто, — признался он в интервью голландскому телевидению, — потому что.. . я сумел сохранить эмоции изначальных текстов, но зато теперь в них не было никакого надрыва».
