Возвращаясь из Яремче домой, не мог упустить возможность познакомиться с Львовом. Доложил диссертацию преподавателям и дипломникам химического факультета Львовского университета. Слушали с интересом, много вопросов, но письменный отзыв получить не удалось (зав. кафедрой органической химии оказался слишком осторожным). Удивился, что некоторые химические дисциплины в ЛГУ читаются на украинском языке (в СССР было принято естественные науки читать на русском языке). Походил по великолепному многовековому парку университета. Гигантские платаны и цветущие каштаны, обилие цветов и приятных запахов. Университетской роще Томска далеко до этого парка. Город мне понравился и, прежде всего, своим откровенно «заграничным» видом, резким отличием от насаждаемого «советского» стиля градостроительства. Львов расположен на холмах, древние улицы и кривые переулки мощены камнем, тёмные от старости дома имеют остроконечные черепичные крыши. Много костёлов.
Во второй половине июня повёз диссертацию в Томск с попыткой представить к защите в Совете по химии при ТГУ (в составе профессора ВУЗов Томска). Согласие получил, удалось раскрутиться, преодолевая бесчисленные препятствия. Работа срочная, в начале июля «вузовская наука» уходит в отпуск, Написал автореферат, как напечатать? В Барнауле «прикормил» машбюро крайисполкома и проблем не имел. А в Томске? Машинистки нарасхват, в официальной аспирантской очереди можно стоять месяцами, грамотные (тексты химиков, мягко сказать, специфичны) машинистки дефицитны. Наконец, в политехническом институте нашёл женщину, согласившуюся печатать после работы. Дальше надо подписать автореферат в учёном совете (не глядя, никто не подписывает) и получить письменное разрешение на размножение. Естественно, ротапринты ТГУ и ТПИ заняты заказами на год вперёд. Опять уговоры и деньги (конечно, не такие, как сейчас). Следующая стадия рассылка по 100 адресам.
Диссертационные дела в Томске закончил 3 июля 1967 г., защита назначена, чем не только озадачил Тронова (он и предположить не мог, что в 2 недели смогу представить диссертацию, подготовить и разослать автореферат), заставил ахнуть барнаульских друзей, но и приятно удивил ректорат АПИ.
1966 г. Барнаул. Слева лучший друг жизни Валентин Аникеев, в центре маленькая Эльвира.
Июль 1967 г. Горный Алтай. Валентин перебирается через быструю речку.
Появился в Барнауле, а Аникеев с Лидой Ситниковой (будущей женой) и супруги Корнейчуки собираются 2 недели путешествовать по Горному Алтаю. Нина с детьми уже в Талды-Кургане. Решил отдохнуть в горах после трудного года, резкое возмущение Нины прочувствовал позже, при личной встрече.
Цель — красивейшее озеро Шавло. Сначала 400 км преимущественно гравийной дороги от Бийска по отдельности на двигающихся в Монголию грузовиках (водители за деньги подсаживали в кабину) вверх по Чуйскому тракту с ночёвкой у «придорожной жены» водителя (помните блестящий фильм Шукшина «Живёт такой парень» с Куравлёвым в главной роли). В течение суток собрались у посёлка Курай, примерно в сотне км от государственной границы. Дикие горные туристы надели рюкзаки и вперёд согласно нарисованной с чьих-то слов схеме (карты секретны?!) по совершенно незнакомым и безлюдным местам, временами исчезающим человеческим и звериным тропам. Интенсивно двигались от рассвета до заката под практически непрерывным моросящим дождём (не повезло с погодой), короткий ночной привал и снова вперёд.
По пути заглянули в альпинистский лагерь Актру. Здесь неожиданно встретили профессора Михаила Владимировича Тронова (75 лет!), младшего брата шефа, руководителя практики студентов-гляциологов, изучающих ледники Алтая.
Днём делали кратковременный привал, перекусывая сухарями и куском сухой польской колбасы. В моём рюкзаке запас спирта. В небольших дозах выдавал на ужин, чтобы не заболеть. По дороге встретили группу альпинистов с ледорубами, в альпинистских ботинках «триконях», а мы в обычных кедах. Проходили камнепады, по которым альпинист-профессионал никогда не пойдёт. Видно судьба нас берегла.
На пятый день рано утром неожиданно встречаем на лошади алтайца. Разбираемся с маршрутом, алтаец показал короткий путь к озеру и тропу. Расстояние? Четыре километра! Надо ли объяснять, как мы, молодые умники, физики и химики, взбодрились. Вперёд! Без привалов, без обеда! Пришли на озеро без сил в полной темноте. «4 км» интенсивно, стиснув зубы, без шуток и прибауток двигались минимум 14 часов!
Озеро Шавло изумительное место. Всемирно известный математик академик Борис Николаевич Делоне, пришедший с группой московских альпинистов через 2 дня, уверял, что не видел подобной красоты в Швейцарии. Мне нравилось общаться с Делоне, часами слушал с разинутым ртом. Удивительны рассказы о нравах в академии наук (1967 год!): «Все боятся говорить, раньше не боялись высказываться только атомщики, а сейчас ещё и ракетчики…» Впервые услышал о Сахарове, о взрывных выступлениях академика Тамма на общем собрании АН СССР по поводу уровня сельскохозяйственной науки, учёности Мичурина, учения Павлова… Рассказал Делоне, как посадили его сына (позже известный диссидент и правозащитник): «Дурак, читал стихи у памятника Пушкину». Кстати, 14-летний внук Делоне (сын правозащитника) постоянно крутился у нашей палатки, обменивал сигареты или что-нибудь московское вкусненькое на возможность пострелять из наших малокалиберных винтовок.
Запомнилась ловля хариусов при впадении речки, вытекающей из-под красивейшего ледника, в озеро Шавло. Меня убеждали, на дождевого червя ничего не поймаешь, нужна только искусственная мушка из медвежьей шерсти. Но я человек консервативный, принёс 9 крупных хариусов (грамм по 400). Позже, правда, убедился, что на мушку удобней ловить, не надо без конца поправлять червяка. А вообще ловля хариуса непростое дело, он пуглив, хватает только движущуюся наживку, необходимо длинное удилище, причём забрасывать желательно из-за какого-нибудь укрытия. Так уж случилось, был основным поставщиков хариусов. Варили уху, поджаривали на костре. Вкусно!
Возвращались на Чуйский тракт другим маршрутом, в посёлок Чибит, ни у кого даже мысли не мелькало спрашивать местных жителей на лошадях о расстояниях. Урок на всю жизнь! Говорят же, конный пешему не товарищ.
Из Чибита снова поодиночке добирались в Бийск на грузовиках, возвращавшихся из Монголии. Автобусы в тех краях не ходили. Я ехал в кабине опорожненного бензовоза. По дороге водитель показывал обрывы, где разбился его отец, старший брат, тоже водители. На крутых поворотах на спуске, не снижал скорость, только командовал мне смотреть за встречным транспортом. Не похоже, чтобы такой лихач мог надолго пережить близких родственников. Возможно, тяга к риску стимулировалась большой по тем временам зарплатой водителей, допущенных к межгосударственным перевозкам.
